Время любить

— Нет, конечно, я не то имел в виду… м-м… как бы объяснить… Понимаешь, бессознательно любой организм желает быть целым. Наше тело, наша сущность, наше осознание самих себя стремится выживать, понимаешь?

— Понимаю, — кивнула она, — но разве я не отдаю часть дара тому, кто болен, добровольно?

— Это не то, — покачал он головой. — Ты отдаешь то, что можешь отдать, но для того, чтобы Дорин стал таким же, как мы, этого мало…

— Я готова…

— Ты — да, но не то, что дано нам сверху. Оно неделимо, и оно же не желает оставаться таковым.

— Тогда я не понимаю, — устало вздохнула она, все же опустившись на предложенный стул.

— Осознания быть не должно, лишь желание, — тяжело выдохнув, сказал Зорис.

— А, если отдать все? — с какой-то затаенной надеждой спросила она.

Мужчина тепло и с нескрываемой болью посмотрел на нее.

— Ты хочешь продлить его жизнь или подарить проклятье? Жизнь никогда не пойдет добровольно на смерть.

— И что? — прерывисто выдохнула она. — Что мне делать, брат? Ему уже пятнадцать… пятнадцать лет прошло, а мы не продвинулись ни на шаг, — перевела она блестящий взгляд на мужчину, что сидел напротив нее. — Еще пятнадцать лет как мимолетный вздох… я не успеваю…

— Мы не успеваем, но обязательно успеем, — положил он руки на ее крепко сжатые кулаки.

Воспоминания прошлого, столь неожиданно возникшие перед мысленным взором, заставили меня посмотреть на эту женщину несколько иначе. Решение было принято еще до того, как я толком смогла его осмыслить.

Ох, как всегда…

Уже к вечеру стало понятно, что в запасе у меня осталось не больше суток. Это при условии, что работорговцы не решат просто выкинуть новорожденного, а согласятся подождать, пока он сам испустит дух. На закате, стоило нашему каравану остановиться на ночлег, у женщины отошли воды.

— Твою ж мать, — сплюнул старикашка, что сидел рядом со мной плечом к плечу. — Только этого не хватало…

Вопреки моим ожиданиям, вокруг будущей матери не было никакой сутолоки. Женщины не пытались огородить ее от окружавших мужчин, создать хоть какую-то имитацию того, что происходящее имеет значение. В конце концов, хотя бы помочь советом могли бы?! Я уж молчу о хозяевах, которые и не пытались принять участие. Тяжело вздохнув, я поднялась на ноги и попыталась пройти к роженице.

— Куда, полоумный, никак помрет во время родов, ты же и виноват будешь, — попытавшись схватить меня за руку, возмущенно зашептала соседка.

— У меня не помрет, — на чистом общеимперском ответила я, увернувшись от цепких рук. — И половину простыни, что напялила, оторви, таким платьем только кораблями в море править, — хмыкнула я, выразительно посмотрев на отрез ткани, в который было завернуто ее весьма объемное тело.

Осторожно пройдя к женщине, стараясь ненароком ни на кого не наступить, я опустилась на колени у ее ног. Посмотрела в глаза, в которых читалась обреченность вкупе с отчаяньем, затравленное выражение лица. Почему-то я вспомнила себя, когда Киран сказал о решении Дорина: мне кажется, я тогда смотрела так же.

— Твоему сыну пришло время появиться на свет, — тихо сказала я хриплым старческим голосом, касаясь ее ног. — А тебе пришло время ему в этом помочь, поняла?

Женщина съежилась — то ли от моего прикосновения, то ли потому, что не ожидала, что кто-то захочет ей помочь.

— Что зажалась вся? — ворчливо осведомилась я. — Ну, поди, месяцев девять назад надо было сим заниматься, а теперича-то чего? Ну-ка, девка, дай погляжу, чаво там у тебя не так, как у других.

— В-в смысле? — сквозь слезы поинтересовалась она.

— А чего я там не видел, думаю, такого, раз ты из обычного дела такой секрет городишь? А ну, ноги раздвинула, нашла время, право слово!

— Я… — всхлипнула она, когда как я, натянув на пальцы рукав куртки, утерла ей сопли.