Время любви

— О моя любовь! — охрипшим голосом пробормотал Морган. — Моя жена, моя прекрасная женушка!

Пальцы его перестали дрожать. Уверенными движениями он снял с Джины нижнее белье, словно занимался этим всю жизнь.

Когда на ней остались только туфельки, Морган подхватил ее на руки и отнес на кровать. Затем в одну секунду освободился от одежды.

С губ Джины не сорвалось ни единого слова.

В душе ничего не шевельнулось.

Ею овладело одно чувство — полная и безграничная отрешенность. Когда Морган вошел в нее, она, как и было задумано, издала короткий крик, будто испытала боль. Очень быстро все было кончено. Морган откатился в сторону и с благодарностью улыбнулся Джине, но она, хотя и выдавила ответную улыбку, не испытывала ничего — совсем ничего.

На следующее утро молодожены вылетели в Палм-Бич, где царило вечное лето и где в отеле «Брэйкерз», выстроенном в стиле французского замка, им предстояло провести свой медовый месяц.

Внутреннее оцепенение не отпускало Джину, но ей успешно удавалось скрывать от мужа свою холодность. Одно хорошо — страстное желание, которое охватывало ее всякий раз, когда она думала о Руфусе, тоже пропало.

Назвать ее несчастливой было нельзя: Морган окружил ее исступленной любовью.

* * *

Сразу же по возвращении Джина с головой окунулась в лихорадочную атмосферу работы в рекламном агентстве, находя при этом время для обустройства холостяцкой квартиры Моргана.

И все же — пусть без проявления страсти — она по-своему любила мужа. С ним ей было спокойно. Он не заслуживал, чтобы его обманывали, поэтому она старалась сделать все, чтобы не поселять в муже сомнений в искренности ее чувства.

Стремясь во всем достичь совершенства, Джина научилась великолепно готовить. Да и как иначе, ведь ее наставницей была Сесилия, обычно навещавшая дочь по субботам, когда Морган работал в своей компании.

Как-то раз Джина замешкалась и не сразу открыла матери дверь.

— Извини, мама, я была в ванной, — пояснила она, впустив наконец Сесилию в квартиру.

— Пустяки, дочка, все в порядке, — заверила Сесилия. — Что-то ты сегодня бледненькая. Ты себя хорошо чувствуешь?

Ответа она не получила: Джина снова бросилась в ванную.

— Наверное, я съела что-то не то, — вяло пробормотала она, вернувшись, но тут же побежала обратно.

Сесилия разобрала постель.

— Тебе надо прилечь.

— Да, — дрожащим голосом пролепетала Джина. — Господи, мама, мне так плохо!..

Облачив дочь в ночную рубашку, Сесилия быстро прошла на кухню, чтобы намочить полотенце. Не успела она вернуться, как Джина вихрем промчалась по известному маршруту.

Лежа в постели с холодным компрессом на лбу, она сказала:

— Кажется, мне полегчало.

— Вот и хорошо, дорогая. — Сесилия погладила дочь по взмокшему лицу.

— Ты так добра ко мне, мама!

Взяв обеими ладонями запястье дочери, Сесилия задала наконец вопрос, который давно собиралась задать:

— Когда у тебя была последняя менструация?

По мгновенно вспыхнувшим глазам Джины Сесилия поняла, что у нее мелькнуло подозрение. Однако дочь тряхнула головой и рассмеялась.

— Так когда? — не отставала Сесилия.

— Я принимаю противозачаточные средства, — последовал холодный ответ.

— Знаю, — спокойно произнесла Сесилия. — И все-таки когда? До свадьбы или после?

Джина передернула плечами.

— До. Но если тебе взбрело в голову, что я беременна, то ты глубоко ошибаешься. Я же предохраняюсь! Это невозможно!

Прикидывая что-то в уме, Сесилия промолчала.

— Нет, это невозможно, — повторила Джина.

— По собственному опыту я знаю, что иногда случаются самые невозможные вещи.

— Нашла время философствовать! — грубо оборвала ее дочь.

— Ноябрь, — сообщила вышедшая из задумчивости Сесилия.

— Ты о чем?

— Твой ребенок увидит свет в ноябре.

— Но противозачаточные таблетки — самое надежное средство предохранения от беременности!

— Согласна, надежное, но полной гарантии они не дают.

— О нет! — застонала Джина. — Я не готова к этому! Я не хочу сейчас ребенка!

— Я тоже не была готова, — пробормотала Сесилия, — и тоже была молода. — Внезапно ее глаза заволокло слезами. — Да что там! Еще моложе, чем ты сейчас. Но я тебя уверяю, что ты — самое дорогое, что у меня есть.

Перевернувшись на живот, Джина уткнулась лицом в подушку, а мать звенящим от волнения голосом сказала:

— И все же я не оставляю надежды когда-нибудь обрести человека, которого я полюбила бы так же, как тебя. Или даже больше.

Конечно, как же иначе, подумала Сесилия, наблюдая, как дочь повернула к ней лицо, чтобы лучше слышать. Она так же любопытна, как и раньше. Вслух Сесилия произнесла:

— Я имею в виду твоих детей, моих внуков. Не зря же говорят, что внуки всегда более любимы, чем собственные дети.

И тут, вспомнив эпизод из недавно виденного документального фильма, Сесилия почувствовала, как в сердце закралось недоброе предчувствие. «Иногда, — говорил голос за кадром, — только что родившие кошки пожирают своих котят».

Глава 45

— Вот видишь, — сказала Джина Мириам, когда была на последних неделях беременности, — так или иначе мне бы пришлось бросить учебу.