Время любви

— Так вы принимаете наши условия, мистер К.?

Старик кивнул.

— В таком случае наш адвокат составит текст контракта и предоставит его вашему.

Говорить, что готовый, тщательно продуманный контракт лежит в ее портфеле, Джина не стала.

Глава 48

Прислушавшись к совету отца, Руфус назначил директором Научно-исследовательского центра Марка и Фрэн доктора Джозефа Брэдли, бывшего главного биохимика «Солении». Доктор Брэдли, уже опубликовавший сотни научных работ и вынашивающий еще столько же в своей голове, действительно оказался тем самым гением от науки, о которых говорил Марк.

Основным направлением своей деятельности Брэдли считал разработку процессов оздоровления клетки, а не поиски путей, по которым течет заболевание.

С самого начала ему удалось достичь видимых результатов.

В августе 1967-го исполнилось три с половиной года с тех пор, как Руфус и Фабриция поженились. За это время ее красота расцвела еще ярче, еще сильнее стало и чувство к мужу, превратившееся в какое-то наваждение. Где бы они ни находились — на званых вечерах, на яхтах, в казино, в шале, — Фабриция вдруг замирала и смотрела на Руфуса так, словно видела его впервые. Ей и в голову не приходило прятать свою любовь от окружающих — она могла дать отпор любому насмешнику.

Талантливый руководитель, умеющий всегда и во всем находить самое лучшее, Руфус практически не знал поражений в делах. Детали его не интересовали, только целое, неизбежно приводящее к положительному результату. Все ему удавалось легко, а это приводило к тому, что он быстро уставал от однообразия и предавался всевозможным развлечениям.

Иногда у Руфуса мелькала мысль, что, если бы рядом с ним находилась Джина, все было бы совсем иначе. Без нее он постепенно превращался в светского повесу, которому некуда девать время и деньги.

— Вот игра никогда не утомляет, — говорил он Фабриции. — Когда выигрываешь, это возбуждает, а проигрываешь — волнует.

— Да, я тоже без ума от игры, — твердила Фабриция, кривя душой, но только таким образом она могла постоянно держать мужа в поле зрения.

Однако вскоре Руфус пресытился и рулеткой, и блэк-джеком, где все зависело от слепой удачи, а ставки делались наугад. Ему не хватало противостояния ума и нервов. То ли дело покер! Тут никогда не угадаешь, какая комбинация на руках у партнера.

Как-то в Лондоне британский коллега доктора Брэдли доктор Поль Кинкейд-Смит повел его в игорный зал шикарного пятизвездного отеля «Фаунтейнз». На сей раз Руфус запретил Фабриции следовать за собой.

В первый вечер он выиграл двадцать тысяч фунтов, во второй проиграл сорок тысяч. В пылу охватившей его черной ярости Руфус опрометчиво заявил:

— Сплошное шулерство.

— Вас не затруднит повторить свои слова? — холодно поинтересовался тот, кто выиграл наибольшую сумму.

— С удовольствием. Сплошное шулерство.

— Я не ослышался?

— Нет, сэр, не ослышались. Но если вы не доверяете своим ушам, могу повторить еще раз.

Голова с блестящими седыми волосами резко дернулась налево. Последнее, что увидел Руфус, были быстро подскочившие два здоровяка с бычьими шеями. Избили его так, что в первую же минуту он потерял сознание.

Руфус пришел в себя только через два дня в лондонской больнице. Фабриция сообщила ему то, что успела узнать: покалечили его достаточно сильно, а спасением своей жизни он обязан каким-то двум американцам, которые наткнулись на него, когда его выкинули на улицу. Американцы положили Руфуса в машину и доставили в больницу. После чего исчезли в ночи, не назвав своих имен…

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Глава 49

В мае 1970 года Руфуса и Фабрицию известили, что они должны немедленно приехать в Штаты, поскольку Теодор находится при смерти. Оба сразу же выехали в Картрайт-хаус. Сидя у постели умирающего и прислушиваясь к его ломкому, болезненному голосу, они с первых слов поняли, что даже на смертном одре тот не забывал о своем патриотизме.

Родная Америка сильно его разочаровала, жаловался Теодор. Что это за общество, которое с терпимостью относится к разгулу черных, зато, видите ли, осуждает самое святое — исполнение долга во Вьетнаме во имя того, чтобы оградить и Штаты, и весь мир от опасного коммунистического засилья? Но вы еще увидите — и тут он оказался прав, — гибель четырех студентов во время разгона антивоенной демонстрации в Кентском университете будет иметь ужасающие последствия для всего семейства Картрайт.

Хотя Теодор с великим презрением относился к актам массового сожжения призывных повесток, в глубине души он даже радовался тому, что внука избили в Лондоне, ибо это сделало того непригодным к воинской службе.