Время любви

Фабриция осталась в прежней позе, словно не слышала его слов. Тому, что глаза ее были закрыты, помощник парикмахера не удивился: многие женщины предпочитали при мытье волос закрывать глаза. Поэтому он повторил немного погромче:

— Миссис Картрайт, можно подняться.

В соседнем с Фабрицией кресле мыли голову Фионе Блейк. Почуяв неладное, она выпрямилась и, бросив на Фабрицию быстрый взгляд, отрывисто произнесла:

— Миссис Картрайт потеряла сознание. Скорее вызывайте «скорую». Похоже, у нее аллергическая реакция на краску.

В зале началась суматоха. Управляющая со всех ног бросилась к телефону и вызвала «скорую помощь», Ги-Жак и Льюис быстро расстелили на полу синие полотенца с эмблемой парикмахерской и уложили на них Фабрицию. Льюис взял ее за запястье, чтобы прощупать пульс, но тот был настолько частым, что он тут же сбился со счета.

Медики появились через считанные минуты после звонка управляющей.

— Миссис Картрайт сказала, что у нее что-то пульсирует в ушах, — сообщил им Льюис.

— Это из-за сильного сердцебиения, — пояснил один из медиков, склонившись над пострадавшей. — Давление падает: восемьдесят на пятьдесят.

— Она ведь не умрет? — кусая ногти, спросил Ги-Жак.

— По всей вероятности, у нее аллергический шок.

Закипела привычная работа. К лицу Фабриции прижали кислородную маску, сделали внутривенную инъекцию и укол адреналина в сердце, ввели через нос трубку прямо в легкие, чтобы облегчить дыхание. Потом медики уложили женщину на каталку и быстро вывезли из салона на улицу, где поджидала машина «скорой помощи».

Казалось, у Ги-Жака вот-вот начнется истерика.

— Надо сообщить ее мужу, — плаксиво протянул он.

— Я уже ему позвонила, — успокоила его управляющая.

Ги-Жак обеими руками схватился за голову и застонал:

— Боже мой, она умрет! Умрет, и в этом будет моя вина! — Громко высморкавшись в шелковый платок, он закатил глаза и сообщил в пространство: — Совершенно новая продукция — «Блондер-брайтер», и на тебе!

Сердце Джины так и подпрыгнуло в груди. «Блондер-брайтер»! Та самая краска, над которой работают сейчас специалисты ее фирмы, чтобы репродуцировать ее в «Гибсон и Кин». Джина сорвала с себя бигуди и с мокрыми волосами выбежала из зала.

Впрыгнув в такси, она назвала адрес Мелани Уилсон, своего консультанта по связям с общественностью, и нервно закурила сигарету. Мысли вихрем проносились в голове. Ги-Жак был хозяином одной из самых респектабельных нью-йоркских парикмахерских. Отличающиеся изысканной роскошью салоны располагались на трех этажах, и если бы сегодня Джине вздумалось, например, подстричься, то она находилась бы на втором, в массажной, и пропустила бы разыгравшуюся трагедию.

— Так недолго и простудиться, мадам, — не оборачиваясь, заметил шофер. — Зима в разгаре, а у вас волосы мокрые!

Джина ворвалась к Мелани и прямо с порога сообщила о том, чему только что сама стала свидетельницей. На строгом лице Мелани появилась плутовская усмешка.

— Как все просто, — сказала она, — как все чертовски просто!

Когда Руфус примчался в госпиталь, Фабрицию уже поместили в реанимационную палату и подключили к кислородному аппарату, так как дышать сама она не могла. К ее телу тянулось такое количество различных проводов и трубок, что Фабриции пришлось вколоть большую дозу снотворного, чтобы она случайно, ворочаясь, не выдернула их. Лицо жены на подушках было настолько бледным, что Руфус ахнул от ужаса.

Доктор Хоули, высокий человек с умными добрыми глазами, объяснил ему, что в состав красителя входит какой-то компонент, который вызвал у Фабриции аллергический шок.

— Очень редкий случай, — осторожно продолжал он, — исключительно редкий. По всей вероятности, у вашей жены сухая кожа на голове, она почесалась, образовалась небольшая ранка, через которую и проник тот самый компонент.

— Нет, доктор, что вы! У нее всегда были прекрасные волосы. Я никогда не слышал, чтобы Фабриция жаловалась на сухость кожи.

— Значит, появилось небольшое воспаление, о котором она сама могла не знать, — быстро сказал доктор. — Случается, что сходная реакция бывает у человека, уколовшегося булавкой, а иногда достаточно и укуса обыкновенной пчелы.

— Но она не умрет, доктор? — с болью в голосе спросил Руфус. — Неужели ее убьет обыкновенная краска для волос?

— Причина, вызвавшая аллергический шок, сейчас не так важна. Нас заботит состояние больной. Мы надеемся, что кровяное давление вскоре придет в норму…

— Я хочу находиться подле жены, — оборвал его Руфус.

Просьба противоречила больничным правилам, но доктор Хоули не стал противиться, рассудив, что любовь творит чудеса и присутствие мужа может иметь для больной положительный эффект.

Руфус ни на секунду не отходил от постели Фабриции — все время о чем-то говорил, шептал, как он ее любит, просил прощения, каялся, обещал, что теперь у них все будет по-другому.

— Только не умирай, только не уходи от меня, — снова и снова умолял он, обливаясь слезами.