Время любви

Где-то в начале октября они снова наведались в свою пиццерию. Когда Руфус появился на пороге, Джина уже ждала его за столиком.

— Джина, ты очень красивая, — услышал он собственный голос. — Больше того, ты самая красивая девушка… прошу прощения, женщина, которой я когда-либо назначал свидания.

В ответ она подалась вперед и взяла его за руку.

Совершенно неожиданно для себя Руфус с жаром произнес:

— Умираю, хочу тебя поцеловать!

— Я тоже.

— Уйдем отсюда?

— Да.

— Не возражаешь, если просто покатаемся на моей машине?

— С удовольствием, — улыбаясь, ответила она.

Эти ямочки определенно могут свести с ума, подумал Руфус. Но… все-таки она совершенный ребенок, слишком молода для него!

Он распахнул перед ней дверцу шикарной голубой спортивной «альфа-ромео».

— Надо же, я как раз обожаю эту марку! — сказала Джина, не скрывая восхищения.

— Не помню, говорил ли я тебе, что это бабушкин подарок, — проговорил Руфус, усаживая ее в машину.

— Твоя бабушка, она какая? — поинтересовалась Джина, когда взревел мотор и они рванули с места.

— Что? Я не расслышал.

— Я спросила про твою бабушку. Интересно, какая она. Наверное, необыкновенная, раз купила тебе «альфу». Видимо, она от тебя без ума.

— Она невероятно энергичный человек. И скажу тебе, таких бабушек — раз, два и обчелся, — заметил он с оттенком гордости. Или хвастовства, как подумала Джина. — Бабушка, если угодно, ярчайший представитель минувшего столетия. Я бы даже сказал, что именно она — глава нашего семейства.

Пройдет какое-то время, и Джина задумается, что же все-таки побудило ее проявить интерес к его бабушке. Ибо именно эта женщина изменит ее мировоззрение, устремления и даже в какой-то мере характер — прямо как настоящая колдунья, одним мановением волшебной палочки.

Наконец «альфа-ромео» замедлила ход, и Руфус свернул в тихую аллею, обсаженную по обеим сторонам раскидистыми вязами.

— Это гостиница «Шесть каминов». Мы частенько наведываемся в здешний ресторан. У них хорошая кухня. Сейчас, правда, никого нет: хозяева на зиму уезжают к себе в Австрию. Так что мы тут одни.

— Как это? Уехали и оставили дом нараспашку? — округлив глаза, спросила Джина.

— Нараспашку всего лишь усадьба, — объяснил Руфус и хохотнул тем особенным коротким смешком, к которому она уже успела привыкнуть.

Наклонившись, он притянул ее к себе. Их лица соприкасались, а его щека покоилась на шелковистых завитках ее волос. И хотя Джину никогда раньше не целовали, она пришла к выводу, что ничего приятнее до этого момента не испытывала.

Руфус зарылся в мягкую копну ее волос, время от времени губами отодвигая прядку и целуя в щеку.

Неторопливо, мягко-мягко его губы ласкали ее лицо, пока не овладели наконец ее ртом. Джина и не думала сопротивляться. Напротив, ее собственные губы проявили неожиданное радушие — распахнулись навстречу ему.

Их дыхания слились. Рука Руфуса проскользнула под свитер и коснулась нежной девичьей груди. Джина замерла, готовая отдаться охватившему ее желанию.

Наконец их поцелуй прервался, и Джина склонила голову на плечо Руфуса. Несколько минут они молча сидели в машине под пламенеющими кронами вязов. Джина прислушивалась к своему телу, которое только что ощутила впервые.

Спустя какое-то время Руфус мягко отстранился и хриплым голосом произнес:

— Я думаю, тебе пора домой.

Джина не ответила. Губы горели огнем. Неожиданно она вспомнила, как обслюнявил ее этот мерзкий человек, назвавшийся ее отцом. Джина вздрогнула, инстинктивно почувствовав, что необходимо эту память стереть, уничтожить, навсегда предать забвению… Прижавшись губами ко рту Руфуса, она с такой силой обняла его, словно от этого зависела ее жизнь.

Внезапно оборвав поцелуй, она сказала:

— Я предупредила, что вернусь к шести. Ничего не случится, если немного задержусь.

— Ты же староста класса, значит, обязана служить примером для остальных девушек, — поддел ее Руфус.

Они расхохотались. И долго не могли остановиться, потому что оба понимали: скоро их единение станет полным.

Глава 28

Три субботы подряд в его совершенно не приспособленной для жарких поцелуев и объятий машине довели Руфуса до разлада с самим собой.

— После Дня благодарения Лейн Фостер уедет со своей Шарлоттой на уик-энд в Принстон, — сообщил он Джине. — Сказал, что я могу воспользоваться его квартирой. Нужно только дать знать, хочу я или нет.

— Скажи, что хочешь! — немедленно отозвалась она. Желание его ласк сделало ее храброй. — Скажи, что очень хочешь!

Встречи с Джиной Руфус решил держать в секрете. И не только потому, что она все еще была школьницей. Честно говоря, он не испытывал особого желания стать объектом насмешек приятелей, но причина заключалась в другом. Благодаря этой девушке у него проявился инстинкт собственника, свойственный мужчинам, но еще ни разу не испытанный самим Руфусом. Он понял, что Джина считает все, что происходит между ними, священным, и сам чувствовал то же самое.

— Лейн знает? — встревоженно спросила Джина.

— Про нас?

Она кивнула.

— Нет, конечно. Он думает, что у меня роман с замужней женщиной.