Время любви

В тот день, когда должен был состояться долгожданный бал, молодым людям велели поиграть в теннис, искупаться в бассейне, отправиться на конную прогулку — в общем, заняться чем-нибудь, только не болтаться под ногами. Приехали поставщики провизии, прибыл огромный шатер с импровизированной кухней — закипела предпраздничная суета.

Ужин должен был начаться с артишоков, начиненных различными дарами моря. Потом — креветки, устрицы, сочные кусочки очищенных омаров, обложенные трюфелями. Все это Лючия продумала заранее. Потом подадут перепелов с гусиной печенкой и грибами в розовом соусе, а на десерт — нежнейшее суфле.

Итак Джина, Руфус и остальная молодежь отправились купаться в бассейн, своими размерами напоминающий олимпийский. Джина пришла в восторг, увидев вышку для прыжков в воду: вот где она могла показать свое спортивное мастерство. Ах, какими влюбленными глазами следил Руфус за выверенными движениями ее совершенного тела! После каждого прыжка она подбегала к нему и так страстно прижималась, что у присутствующих возникало непроизвольное сексуальное желание.

Сверху, из своей спальни, Теодор наблюдал за происходящим в бинокль, не в силах оторвать глаз от окуляров. По его телу тоже невольно пробегала дрожь: он и представить не мог, насколько сексуален его внук.

Когда стемнело, все деревья в поместье Картрайтов вспыхнули гирляндами разноцветных огней. Джину попросили спуститься к восьми часам в бальный зал, где она вместе со всем семейством будет встречать приглашенных.

Инициатором подобного решения был Теодор.

— Пусть Руфус думает, что мы приняли ее в свой круг, — пояснил он жене.

Полностью одетая и готовая к выходу, Джина стояла у окна, наблюдая за лебедями, грациозно плавающими в одном из дальних прудов.

Потом она подошла к высокому зеркалу и вгляделась в свое отражение. Великолепные волосы убраны в искусную прическу, и хотя она давно умела пользоваться декоративной косметикой, сегодня Джина решила только чуть-чуть подкрасить ресницы и тронуть губы розовой помадой. Никаких румян — ее пышущие здоровьем щеки в них не нуждались.

Белоснежное платье оттеняло великолепный загар. Импульсивным движением Джина сняла жемчужное ожерелье — то самое, что подарила мама, когда они впервые ехали в Тэлбот, — и, уложив его в обшитую бархатом коробочку, сунула в косметичку рядом с противозачаточными таблетками. Какое-то шестое чувство подсказывало, что без украшений она будет еще прекрасней.

Торопиться не хотелось, поэтому она решила спуститься вниз на десять минут позже, чем было велено.

Ей удалось выбрать верный стиль: сами того не желая, Лючия и Теодор следили за ней восторженными глазами. Ее элегантность, грация, сияющая красота приковывали всеобщее внимание.

Когда она заняла свое место подле Руфуса, Лючия содрогнулась от ужаса — ей показалось, что Джина вот-вот поцелует его в губы прямо на виду у всех. Но нет, обошлось, Джина даже за руку его не взяла. Слава Богу!..

— М-да, довольно необычная девица, — прошептала Лючия Теодору.

— Вздор, — отрубил тот, — обычней не бывает. — А сам снова вспомнил сцену в бассейне и эффект, произведенный на него этой парочкой. Подспудно именно ее Теодор винил за то, что, взяв бинокль — о позор! — он стал за ними подглядывать. — Бесстыдная девка, вот она кто!

Как обычно, первыми прибыли сенатор Уэйн Фэйрфилд с супругой, и, как обычно, Корделия с места в карьер принялась сетовать на неуместную пунктуальность мужа. Картрайты переглянулись: все идет как всегда, бал можно начинать.

Когда гости вышли из-за стола, заиграла музыка, и все перешли в танцевальный зал. Фрэн и Марк, наблюдавшие за сыном и его девушкой, пришли к выводу, что они очень подходят друг другу — оба красивые, стройные, элегантные. Родители Руфуса практически ничего не знали об избраннице сына, но с первого взгляда одобрили ее.

К Фрэн и Марку твердым шагом подошел генерал Тимоти Берн. На его лице светилась добрая улыбка.

— Очаровательная молодая особа эта Джина О'Коннор! — Улыбка стала еще шире. — Она успела прочитать мою книгу, вот даже как. — Книга, названная им «Энца», вышла меньше двух лет назад.

— Мальчик еще так молод, — грустно вздохнула Фрэн. — Всего-то двадцать один год. Но я уверена, что такой девушки, как эта, ему больше никогда не встретить.

— Конечно, оба они слишком молоды, — согласился генерал. — Со свадьбой не стоит торопиться. — Склонив голову, он спросил: — Фрэн, могу ли я пригласить вас на танец?

Марк решил пригласить свою мать. Отношения между ними всегда были несколько напряженными, возможно, потому, что к нему не благоволил отец, а для Лючии на первом месте был муж, а уж потом сын. Слово мужа было для нее законом.

Приглашение сына Лючия отвергла, сославшись на то, что ей надо переговорить кое с кем из охранников, присутствующих на балу. Если поведать Марку о происхождении Джины, размышляла она, он, естественно, не поймет, с чего весь сыр-бор. Такие уж у него взгляды.

Переходя от одной группы гостей к другой, Марк предлагал охлажденное шампанское и развлекал всех веселыми рассказами, заражая своим смехом.