Время людей (СИ)

Марлена расправила края нежно-голубой юбки, расшитой золотым волосом, которую ненароком смяла, пока злилась на Грира. Даже и тут он сумел всё испортить. В последний раз - поклялась она себе. Вещи почти собраны, новый дом уже ждёт. Велдон должен стать ей хорошим мужем, а если и не станет - в конце концов, быть женой триумвиратора ценно само по себе. Марлена взглянула на последнюю свою вещь, оставшуюся в печально пустой комнате - лазуритовая шкатулка с гербом дома Сильных людей. Свадебный подарок от Велдона. Густо-синяя с вязью белых прожилок, отделанная серебряным кружевом с узелками сапфиров, она сама по себе могла быть достойным подношением, но внутри было ещё кое-что. Марлена уже успела заглянуть под крышку, но достать решила только сейчас. Серебристая шаль из тончайшей кожи, похожей на те воздушные ткани, которые она видела на иллюстрациях древних книг из отцовской библиотеки. Нет, она не ошиблась, выбрав Велдона. И зря волновалась, что он отречётся от неё, побоявшись, что грядущий позор дома Смелых людей через жену перекинется на него.

Марлена бережно извлекла из шкатулки аккуратно сложенное полотно. На ощупь оно оказалось нежным и бархатистым, оставляющим на подушечках пальцев след, похожий на невесомую пудру. Легонько встряхнув шаль, Марлена набросила её на обнажённые плечи, укуталась, будто не в полотно, а в саму заботу Велдона. Вокруг лица закружились сверкающие пылинки...

А потом Марлену обожгло.

Резко, остро - тысяча обточенных граней, сдирающих кожу. До самых костей, до дыхательных путей. Марлена не могла вдохнуть, воздух стал горячее углей. Плечи, горло будто ободрали до мяса и растёрли грубым волосом. И с лицом, что-то с её лицом... Она заорала, завыла, голосом, который не узнала. А потом и он оборвался. Кричать - слишком больно.

Марлена принялась тереть руками лицо, но стало хуже, а пальцы будто сами драли кожу ногтями. Кто-нибудь, кто-нибудь... Она не слышала своего шёпота, только бессильный хрип. Значит, никто...

Шаги. Сначала далёкие, а потом близкие и частые. Марлена разлепила веки и застонала. Не он, только не он... Ей показалось, что в руках Грира нож. Что сейчас этим ножом брат её прирежет. И пусть, пусть уже. Терпеть - тоже слишком больно.

Грир метнулся куда-то в сторону, закрывая лицо рукавом - у него не было никакого ножа. Через миг Марлену снова обожгло, но уже ледяным. Мокрым, холодным... Благословенно холодным. В лёгких всё ещё нестерпимо горело, но ей больше не казалось, что она расползается на части. Грир содрал с неё шаль, сдавленно вскрикнув, когда край отравленного полотна скользнул по коже. Потом он нёс Марлену куда-то, снова омывал водой, уходил сам, а, возвращаясь, чем-то смазывал кожу. Он говорил что-то о спорах баранца, о том, какой Велдон ублюдок, и что его дорогая сестра обязательно поправится. Марлена чувствовала своими лёгкими, изодранными ядом, что не поправится. Но за обещание выздоровления, данное Гриром с отчаянной любовью, она хотела испытать к брату благодарность.

- Я перестала ненавидеть тебя, - солгала она.

Но даже этого оказалось достаточно, чтобы последние минуты Марлены стали важными хотя бы для одного человека.

Ласка так подвела его, так подвела! Вот почему Грир - человек, а она - лишь пет. Недалёкий, рождённый лишь слушать и исполнять распоряжения хозяина. Сама она могла придумать только самоубийственную и бесполезную глупость. И то, что она выжила, всего-навсего ошибка, насмешка. Такая она Гриру уж точно не нужна, разве что он будет так добр к ней, что примет в качестве пищи. Ласка была готова и на это, но всё же содрогнулась: стать, как веган, даже хуже - то, чего она страшилась больше всего.

Ненужная, ненужная, ненужная... И почему Грир не разъярился, увидев её? Будто даже испытал облегчение. Ласка застыла перед ним, преисполненная униженного стыда, изуродованная и жалкая, а он сказал, что это хорошо. "То, что нужно", - вот, как он сказал.

Нужно для чего? Ласка, конечно же, не спросила. Послушно подавала ему увечные руки, чтобы он мог их перевязать. Грир наложил повязки и на горло, и на нижнюю часть лица. Сам! Не прося никого, собственными руками! Ласка едва постанывала от боли и радости.

Боль - это любовь.

Дальше было совсем странно: Грир велел ей надеть платье своей сестры. Ласка затравленно глянула на хозяина, она боялась вещей Марлены ничуть не меньше, чем её саму.

- Надень, - настойчиво повторил он, а потом добавил неожиданно мягко: - Не бойся ничего.

И тогда она без страха приняла одежду, как приняла бы поток расплавленного железа или нож под левую грудь. Как приняла бы всё, что угодно - не боясь. Потому что Грир так сказал.

Ласка едва держалась на ногах, когда хозяин, наконец, остался доволен её видом и снова куда-то повёл. Ей хотелось попросить немного отдыха, но она не смела. После того, как Ласка подвела Грира, а он не отрёкся от неё, она готова была идти, ползти за ним так долго, как он велит.

- Мама, я привёл Марлену.