Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 3. Часть 3

Мы то же самое делали у себя в Киеве. У нас имелась ярмарка, где продавались залежалые товары, которые в магазинах уже не находили покупателей, а здесь шли с уценкой, со скидкой. Существовал завал всяческой дряни, которую бесконтрольно производил кое-кто после войны. От нее избавлялись. И вот это безобидное и полезное дело было, видимо, в соответствующей форме преподнесено Сталину, с политической окраской. А кто же это сделал? Конечно, Берия и Маленков. Сталину вообще немного было нужно при его болезненной подозрительности. Начал разматываться клубок. Уж не знаю, как конкретно он разматывался, но размотался, что называется, до сердцевины. И оказалось необходимым, с точки зрения Сталина, пресечь "враждебную акцию", для чего арестовать прежде всего Кузнецова и председателя Совета Министров Российской Федерации Родионова. Они к тому же поставили вопрос о создании каких-то республиканских органов, которые якобы должны были работать, не подчиняясь союзным органам. Одним словом, им вменили в вину противопоставление периферии центру. Начались аресты. Арестовали массу людей в Ленинграде, а также тех, кого ЦК брал из Ленинграда, выдвигая на посты в других местах. Например, в Крыму тогда руководство было создано из ленинградцев, и там тоже всех арестовали. Вознесенского освободили от всех его должностей, ибо он тоже ленинградец. В общем, раскрыли кубло, как говорят в народе, то есть звериное логово.

Выдумали ленинградское заговорщическое гнездо, которое, дескать, преследовало какие-то антисоветские цели. Опять возникло в стране трагическое положение, да и в партии. Эта зараза репрессий легко могла охватить кого угодно. Сейчас у меня возникла мысль: не сфабриковано ли было письмо, которое мне дал читать Сталин, по заданию Берии и через его агентуру, чтобы припугнуть Сталина, что не только Ленинград, но и Москва имеет заговорщиков? Сталин решил тогда меня вызвать, чтобы я возглавил Московскую партийную организацию. Но если так, то я, ознакомившись с письмом, пресек дело для москвичей, уверенно сказав Сталину, что это выдумка проходимцев или же бред сумасшедших. Если так, значит, я оказался преградой для распространения арестов на Москву. Не то и в Москве, не знаю, сколько было бы потеряно голов из партийного и хозяйственного актива. Правда, в столице этот процесс в какой-то степени уже начался. Когда я вернулся в Москву, были проведены большие аресты среди работников ЗИС (Автомобильного завода имени Сталина). Возглавлял "заговорщическую организацию американских шпионов" помощник Лихачева, директора Автозавода им. Сталина.

Не помню сейчас его фамилии, но я лично знал этого паренька щупленького, худенького еврея[18]. Я познакомился с ним случайно, после войны. Как-то встретил я Ивана Алексеевича Лихачева и спросил: как здоровье? "Работаю, - говорит, - но чувствую себя неважно". "Приехал бы ты к нам в Киев, отдохнул бы, у нас очень хорошо, приезжай, когда захочешь, я всегда буду рад, создадим тебе условия для отдыха". "Хорошо, - отвечает, - воспользуюсь этим приглашением". И вот однажды Иван Алексеевич позвонил мне: "Могу приехать. Хотел бы и помощника взять с собой". "Приезжай с помощником, пожалуйста, вези кого хочешь". Я их устроил, и они отдыхали в Киеве. Лихачев с помощником часто приходили ко мне на квартиру или бывали на даче в выходные дни. Таким образом я и познакомился с помощником. Обычный человек, старательно выполнявший поручения Лихачева. Я и не думал, что он является, как его потом обозвали, главой американских сионистов, через которого те организуют свою работу в Советском Союзе. Его арестовали, и он, конечно, сознался. Я-то знаю, как "сознавались" люди, что они английские, гитлеровские и другие агенты. Это было не признание, а вымогательство, нужное тем, кто преследовал корыстные цели. Дошло дело и до Лихачева. Лихачев был тогда министром, кажется, автомобильного транспорта. Сталин поручил Берии, Маленкову и мне втроем допросить Лихачева.