Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 3. Часть 3

Еще осталась эта уродливая "демократия". Подобные методы в принципе неправильны, а сейчас они просто нетерпимы. Надо искать новые формы работы. Я старался найти такие новые формы и на XXII съезде партии пытался внести соответствующие коррективы в устав КПСС. Тогда тоже обсуждался новый текст устава, и доклад по нему делал Козлов[72]. Но производили мы все это очень робко. Хочу, чтобы правильно поняли, почему - робко. Мы сами, руководители страны, являлись продуктом той же революции, а потом были воспитаны в эпоху Сталина. Сталин был для нас величиной неимоверного значения. И мы считали, что не следует выдумывать что-то, а нужно учиться у него и подражать ему. Уже потом мы воочию увидели его недостатки и все-таки психологически не могли освободиться от прежнего состояния, не решались искать что-то кардинально новое, с тем чтобы вернуть партию на ленинские рельсы и восстановить партийную демократию. Это было нам очень трудно, мы шли тут как бы ощупью. А на XIX съезде партии такая практика была вообще в порядке вещей. Выбрали новый ЦК. Закончился съезд. Спели "Интернационал". Сталин выступил, держал речь под конец несколько минут. Тогда все восхищались им, радовались, как гениально им все сказано, и тому подобное. Закончил он свою речь, сошел с трибуны, съезд был закрыт, и члены Политбюро пошли в комнату Президиума ЦК. Сталин говорит нам: "Вот, смотрите-ка, я еще смог!" Минут семь продержался на трибуне и счел это своей победой.

И мы все сделали вывод, насколько уже он слаб физически, если для него оказалось невероятной трудностью произнести речь на семь минут. А он считал, что еще силен и вполне может работать. Закончился съезд[73]. Вдруг ночью созывают нас и начинают голосовать поправку: маршала Говорова[74] и еще трех человек забыли избрать кандидатами в члены ЦК. Сталин потом вспомнил о них и уже после съезда вставил их в списки членов, выбранных на съезде органов партии. Казалось, хорошо, что он об этом заботится. Плохо другое: что он насиловал устав, насиловал теорию и практику строительства партии, принимая решения один, без всякого обсуждения. Тут он выдумал, что тех людей забыли или пропустили при напечатании списка. Конечно, ничего не было пропущено, и это легко было доказать. Он сам задним часом подумал: а отчего вот этих не избрали? И распорядился. Еще сильнее мы были поражены следующим фактом, тоже довольно показательным. Формировались руководящие органы партии: Президиум ЦК, его Секретариат, Комитет партийного контроля при ЦК. Это был самый ответственный момент: создать из избранных членов ЦК руководящие органы. Смотрим, созывается пленум ЦК, но никакого предварительного разговора о Политбюро Сталин не поднимал.

Каков будет состав Президиума? Ни численности, ни персонального состава не сообщает - ничего не известно! А на пленуме Сталин, выступая, разделал "под орех" Молотова и Микояна, поставив под сомнение их порядочность. В его речи прямо сквозило политическое недоверие к ним, подозрение в какой-то их политической нечестности. Ну и ну! Начались выборы. Мы переглядываемся. Я смотрю на Маленкова: если кто и должен был готовить кандидатуры, то именно Маленков. Сталин не знал людей персонально, за исключением той верхушки, в которой вращался. Поэтому должен был неизбежно прибегнуть к помощи аппарата. Мы спросили о новых людях у Маленкова. Он нам сказал: "Я ничего не знаю, мне никаких поручений не было дано, и я никакого участия в этом не принимал". Мы удивились: "Как же так? Кто же тогда готовил кандидатуры?"

Сталин сам открыл пленум и тут же внес предложение о составе Президиума ЦК, вытащил какие-то бумаги из кармана и зачитал их. Он предложил 25 человек, и это было принято без разговоров и без обсуждений. Мы уже привыкли: раз Сталин предлагает, то нет вопросов, это - Богом данное предложение; все, что дает Бог, не обсуждают, а благодарят за это. Когда он читал состав Президиума, мы все смотрели вниз, не поднимая глаз. 25 человек, трудно работать таким большим коллективом, решая оперативные вопросы. Ведь Президиум - оперативный орган и не должен быть очень большим. Когда заседание закрылось, мы переглядывались: как же это получилось, кто составил такой список? Сталин не знал людей, которых он назвал, и сам не мог составить этот список. Я, признаться, подозревал, что сделал это Маленков, только он скрывает и нам не говорит. Потом я его по-дружески допрашивал: "Слушай, я думаю, что ты приложил свою руку, хотя это продукт не только твоего ума, а были и поправки со стороны Сталина". Он: "Я тебя заверяю, что абсолютно никакого участия не принимал. Сталин меня к этому не привлекал и никаких поручений мне не давал, я никаких предложений не готовил". Мы оба еще больше удивились.