Время лохов [СИ]

«Не всегда вам, оказывается, фартит, уважаемый Сергей Сергеевич, — упивался я проигрышем Литвина. — Может, эта игра опустит вас на грешную землю?»

Первая запись Литвину в гору. Раздали заново. Серьезной карты ни у кого не оказалось, разыграли пасы. На следующей раздаче Карпюк сыграл шестерную, но дальше карта повалила то Литвину, то мне, и вскоре игра четверых превратилась в игру двоих. Литвин проигрывать не любил, стал злиться. Я, наоборот, словно подпитывался злостью соперника. Игра превращалась в кошмар. Литвин стал себя плохо контролировать, Я воспользовался этим и снова сорвал его игру. В конце концов я взял верх, дошел до двадцати и «закрыл» почти всех. Сегодня был мой триумфальный день.

— Хочу выпить, — поднялся со своего стула Литвин, пока Карпюк подсчитывал результаты игры. — Пошлите уже за стол, здесь и так все ясно.

Добирались домой вместе. Убрали только со стола, чтобы родители Литвина не так колотились. Поземка немного стихла. Тихая морозная ночь неторопливо сковывала город.

Первым отделился Карпюк, затем с оставшимися попрощался Сигаев, мы с Литвиным приблизились к его пятиэтажке.

— Когда уезжаешь? — спросил я. Пора было расставаться.

— Завтра здесь есть еще дела, но семья уже перебралась. Фирма купила мне в Донецке двухкомнатную квартиру.

Дорогого стоит. Неужели Литвин для кого-то такой ценный фрукт?

Я кисло улыбнулся и неожиданно (даже для себя) спросил:

— А мне там из работы ничего не подыщешь?

Сказал и сразу осекся: в кого я превращаюсь? Неужели на самом деле я готов унизиться? Со стороны я и выгляжу, наверное, как последняя дворняга. Хорошо, хоть луна светит мне в спину, скрывая лицо в полутьме.

— Дима, ну что ты такое просишь? — несколько растянуто произнес Литвин (луна на секунду ехидно блеснула на его тонких самодовольных губах). — Сам подумай: кому сейчас нужны инженеры? Наступает эпоха менеджеров, грамотных управленцев. Фабрики и заводы никому больше не будут нужны, все можно будет просто купить, а вкладывать в производство — себе в убыток.

«И вправду, — подумал я, — никому инженеры теперь не нужны».

— К тому же, брат, работать менеджером — башку нужно иметь.

«Конечно, — согласился я с ним в уме, — и не простую, а золотую. По ходу, как у тебя».

— Ладно, — протянул я Литвину руку для пожатия. — Удачи тебе! Увидимся как-нибудь.

Литвин сухо ответил на мое рукопожатие, и мы расстались. Мне бормашиной ввинтилось в мозг последнее брезгливое Литвина: «Да кому сейчас нужны инженеры?» — «Конечно, никому, — подумал я с тоской. — К сожалению, больше никому».

Я в который раз пожалел о том, что не выдержал и с надеждой на будущее унизился перед Литвиным. Но эмоции эмоциями, а вывод один: как ни крути, а работу искать придется — нужда свои законы пишет.

8

Когда я переступил порог своей квартиры, мой телефон нервно разрывался. Я снял трубку и услышал недовольный голос Лидии:

— Где ты ходишь? Я звоню, звоню; звоню, звоню…

— Я был у Литвина, немного посидели.

— А, ну-ну. Да, я хочу сказать тебе, что завтра загляну, заберу кой-какие вещи.

Я нисколько не удивился новости.

— У тебя что, нет ключей?

— Есть, я просто хотела тебя предупредить, чтобы ты был в курсе.

— Хорошо, теперь я в курсе, — сказал я с раздражением и положил трубку.

Она хотела сообщить мне, что завтра заберет вещи? Она еще не все забрала? Ерунда! Уколоть захотелось. Бабы без этого не могут, у них это в крови: даже не желая, уколет.

Снова раздался телефонный звонок.

— Ты почему бросаешь трубку?

— Я не бросаю. Сорвалось, наверное, — не стал заводиться я дальше.

— Так я приду?

— Приходи, куда тебя денешь?

— Да, и еще: я подала на развод, уведомление в суд придет тебе по почте. До завтра.

Теперь трубку положила она. Все-таки уколола. Если бы я не выпил, скорее всего, разболелось бы сердце. А так бьется лишь сильнее обычного. Мое верное измученное сердце…

Я подумал: «Почему я так спокойно отнесся к уходу Лиды? После нас хоть потоп или — прошла любовь, завяли помидоры? С другой стороны, вернись она, встретил бы я ее как прежде? Унижаться бы точно не стал: не в моем характере».

Она подала в суд! И что? Развод… Но мы и так в последнее время жили, как в разводе, разве что только делили общую постель, да иногда ели за одним столом по привычке. А так, уже ни общих интересов, ни общих мыслей. И друзья врозь. Она не хотела встречаться с моими друзьями, а мне что было делать среди ее подруг? Для них я почему-то всегда был ее придатком, а то еще хуже: шифоньером в комнате или креслом в гостиной. Так что развод для меня был ничуть не страшнее похода в магазин за хлебом — чем она хотела напугать?