Время лохов [СИ]

— А бабушка твоя возражать не будет?

— Какая бабушка, о чем ты? — спрашивал он, недоумевая.

— Да которая тебе пирожки приносит и каждый день из-за забора выглядывает.

«Бабушка» та была квартирной хозяйкой Михаила и по возрасту годилась ему если не в бабушки, то в матери точно. Подозревали, что она просто втюрилась в него на старости лет без памяти, потому что, когда появлялась на рынке, даже выглядела, как помешанная: улыбалась сама себе и от Мишкиного контейнера почти не отходила. С трудом ему приходилось ее выпроваживать, а потом оправдываться перед товарищами: мол, не берите в голову, хозяйка его на самом деле какая-то не от мира сего.

Моя квартирная хозяйка была старушкой набожной, тихой. Редко когда из ее комнаты раздавался шум телевизора, Я никогда не слышал ее шагов, кашля, стонов. Ее одиночество скрадывал молитвослов, иконы висели в каждой комнате, а в ее небольшой комнатушке святые и угодники занимали чуть ли не полстены.

Комнату у нее для меня нашла тоже Зинаида: вычитала в одном из объявлений, которые обычно развешивают на стенах домов. Она же сговорилась с хозяйкой и по оплате и по условиям пребывания.

Меня все устраивало, готовить я умел, телевизор мне был не нужен, в свободное время я больше читал, чем ездил по Москве. Хотя хотелось конечно же поглядеть Москву поближе, как в Питере, но — Москва не Питер. В Москве менты в метро и на улицах лютовали, ловили гастарбайтеров на каждом шагу, у них словно нюх был на приезжих. Последние не имели никаких прав, особенно, если не успели оформить регистрацию, а ее, как правило, не имел каждый второй, если не больше.

Когда устраивались облавы на рынках, работяги без регистрации прятались, где могли; которые попадались, откупались, но только на время — второй раз лучше было не попадаться, могли посадить в «обезьянник», а после — депортировать. За это Москву я не переваривал — мне было в ней некомфортно, поэтому и приходилось, как правило, на работу и с работы добираться, что называется, дворами-помойками, минуя, если возможно, метро и многолюдные улицы, чтобы лишний раз не напороться на бдительных ментов и не доказывать им каждый раз, что ты не олух небесный, не криминал какой-нибудь, а простой и честный трудяга со светлыми помыслами в голове. А в остальном меня все устраивало: работа спорилась, деньги не переводились, за квартиру уплачено на два месяца вперед. Я смог даже оформить временную регистрацию: квартирная хозяйка не отказала, лично сходила со мной в паспортный и подала заявление. Теперь в свободные минуты по выходным я безбоязненно выбирался в город, посещал музеи и картинные галереи, любовался храмами. Ангел, казалось, похлопал меня по плечу. Однако в какой-то момент неожиданно он на минуту отвлекся или взял отгул: прошло около двух месяцев, как я проработал, — мой хозяин Ярослав, неожиданно пропал. Неделю его не было, вторая пошла, товар убавляется, наличка скапливается, самый ходовой товар ушел, на мелочевке хорошей выручки не сделаешь.

Я был в растерянности, тревога сжимала сердце: никто не знал даже, где живет Ярослав, как его разыскать. Как можно было быть таким беззаботным, затеяв свое дело, — я не понимал. Несколько дней подряд я выходил на работу, тщетно просиживал день (если не помогал соседям разгружаться), вечером из накопленной от продажи суммы отбирал себе оговоренную с Ярославом дневную минималку и огорченно уезжал домой. Сколько так могло продолжаться? И что мне прикажете делать дальше, как поступать? Кому отдать выручку? Кому передать ключи от контейнера и оставшийся товар? Голова шла кругом. А тут еще сорока на хвосте принесла, что, якобы, Ярослав хорошо загулял, запил или подсел на иглу — я еще больше осерчал. Я был, как привязанный: и кинуть Ярослава не мог, уехать, не рассчитавшись, — не в моей это было природе, и дальше сиднем сидеть — только геморрой зарабатывать. Наконец к концу месяца Ярослав объявился. Высохший, заросший, с темными кругами под глазами, в каком-то замызганном спортивном трико и стоптанных кроссовках. Увидев пустой контейнер, недовольно буркнул:

— Ты чего, сам не мог закупить товара?

Меня от такой наглости аж передернуло:

— Ты сам-то себя хоть слышишь? Я, что ли, тут хозяином контейнера обзывался? Если помнишь, я нанимался продавцом, а не поставщиком, поставки — твоя забота, нечего с больной головы на здоровую перекладывать! Принимай лучше выручку и завези мне товара, если хочешь и дальше что-то иметь.

Ярослав скривился.

— Мне сейчас не до торговли, я закрываю контейнер, ищи себе другую работу.

— Как скажешь.

Я отдал Ярославу месячную выручку, забрал свои вещи, попрощался с соседями и вернулся на съемную квартиру.