Время лохов [СИ]

Конечно же это не мое, но как согласовать происходящее со своим внутренним миром, со своими сложившимися моральными представлениями? Забыть? Временно отложить в сторону? Плюнуть в лицо всем литераторам и мыслителям, сформировавшим, как мне казалось, мои взгляды на жизнь, мои духовные ценности? Ежедневно убеждать себя, что, участвуя в этом обмане, борешься с человеческими пороками? Или принять всё, как есть, поверить известному философу, что «на свете происходит только то, что уже произошло», честно признаться себе в том, что сам по уши погряз в пороках, и на том успокоиться? Этого я желал меньше всего на свете.

В силу наших пристрастий или предубеждений мы не способны извлекать урок даже из самых очевидных вещей.

Я хотел поступить наоборот, хотел, наконец, разобраться во всем.

Я долго размышлял над этим, но страх опять остаться один на один с неопределенностью, снова перевесил. Я выбрал меньшее из двух зол. Я продолжал работать, но стал тщательнее присматриваться к людям, отсеивая тех, кто мог нечаянно пострадать, вручая билеты только тем, в ком чувствовал желание урвать, кто сразу загорался от одного слова «скидка», или «выгода», или «бесплатно». Таких, к сожалению, с каждым днем появлялось все больше и больше, их невозможно было ни с кем спутать — для меня они словно сошли с полотна Брейгеля-старшего: бредущие в одной связке слепцы. Их невозможно было уже ни остановить, ни исправить. Вопрос оставался только в том, кто кого вел к дьявольскому столу, кто на самом деле являлся искусителем.

Так обелив себя, завесив зеркало, в которое я смотрел на себя каждый день, флёром, я продолжал работать. Не было никакой разницы с работой грузчика. И там, и здесь надо было тупо отключить мозг и действовать, как сомнамбула, наперед зная, что и это тоже когда-то рано или поздно закончится. Только когда? Как это определить? В конкретной сумме или с возникновением стопора: «Хватит, остановись!»? Но судьба опять сыграла со мной злую шутку.

В одно из воскресений я позвонил домой, и мать со слезами на глазах сказала, что отца с инсультом увезли в больницу. Какая нынче медицина — известно. Ничего больше бесплатного нет, все препараты приходится закупать самому, и каждый день матери приходится выкладывать приличные деньги. Я забеспокоился: уехать — ничего хорошего, я гол как сокол, чем там смогу помочь?

— Сколько надо, чтобы пройти весь курс лечения?

Мать назвала приблизительную сумму.

— Я что-нибудь придумаю, — заверил я ее. — Потом перезвоню.

Что я мог придумать? Занять денег, потом отработать — наиболее реально. Но надо еще срочно передать деньги за тысячу километров. Как? Отправить по почте? Сколько перевод будет идти? Я опросил земляков. Никто, к сожалению, в ближайшие дни домой не собирался. Вечером отправился к Елене — она давно уже стала для меня, как спасительная ниточка.

Елена еще немного раздалась в боках (я старался не смотреть на ее живот), в ближайшие месяцы собиралась родить, но связи с земляками не потеряла. Обзвонила по Москве, кого знала. Из них тоже никто на родину не ехал.

— Слушай, — немного подумав, сказала она наконец. — Мне собиралась переслать денег мама. Можно договориться, что она отнесет их твоей матери, а ты мне отдашь здесь.

Лучшего варианта нельзя было придумать.

— Лена, ты просто прелесть, — воскликнул я. — Я и так твой должник, а уж за это не знаю, чем расплачусь.

— Ладно, ладно, сочтемся, сосед.

Я облегченно вздохнул. Елена тут же набрала по межгороду Павловну и все ей объяснила. Я расцеловал бы Елену, если бы рядом не сидел ее муж.

— Я постараюсь отдать как можно быстрее. Верну все до копейки, не сомневайся, — заверил я ее.

— Надеюсь, — улыбнувшись, сказала Елена.

Тем же вечером я позвонил матери и сообщил о разговоре с Еленой. Мне опять пришлось ее успокаивать — слезами горю не поможешь.

— Держитесь, я с вами, — сказал я, положил трубку и сам чуть не разрыдался. Что за паскудная наступила жизнь, что я маюсь беспрестанно? Ни работы не могу найти, ни семьи завести, ни родителям, когда надо, помочь. Бросили народ на выживание, оставили один на один с жизнью, разрушили страну, лишили идеалов. Вы хотели свободы — вы ее получили. Теперь все вольны. Рынок отсеет сильных от слабых, предприимчивых от неприспособленных, ненужных от востребованных. Будешь ли востребован ты — другой вопрос!..

Баскаков большую часть денег дал сразу, остальные — как только появятся.

— Отработаешь. Пока нужды нет.

Я горячо поблагодарил его.

— Не парься, разберемся.

Через несколько дней я отвез Елене то, что смог собрать — часть из заработанного, часть из того, что дал Баскаков, остаток побожился привезти на следующей неделе.

— Прости, что пообещал отдать сразу всю сумму, но не сдержал слова. Я думал заработаю больше, — извинялся я. Но Елена меня не торопила, понимая, что с потолка деньги не посыплются.

Я немного успокоился: вопрос с совестью разрешился сам собой. Но я твердо решил: выплачу долг и навсегда оставлю лохотрон, забуду его, как кошмарный сон, как ступеньку, на которой неосторожно споткнулся.

В этом решении меня полностью поддержал Еремеев.