Время лживой луны

Старушка затолкнула в рот вторую половинку бутерброда, после чего речь ее сделалась совершенно неразборчивой.

– Что? – наклонился, прислушиваясь, Антип.

Мамаша Рю провела тыльной стороной ладони по губам, стирая хлебные крошки и малиновые кусочки джема, и снова что-то пробубнила.

– Ничего не понимаю, – разочарованно покачал головой Антип. И с надеждой посмотрел на попа – может быть, он что-то понял?

Отец Иероним сделал отрицательный жест рукой.

Антип посмотрел и на Макарычева.

Сержант улыбнулся в ответ.

Карлица судорожно дернула сморщенным подбородком, пытаясь протолкнуть в горло все, что находилось у нее во рту.

– Давай, Мамаша Рю! – одобрительно похлопал ее по затылку Антип. – Старайся, родная, старайся!..

Старушка подняла маленькую ручку, сжатую в крошечный кулачок, и постучала себя по груди.

– Ну! – Антип живо схватил со стола стакан, плеснул в него остывшего чая и поднес карлице к губам. – Попей, Мамаша Рю, попей, родная!

Мамаша Рю взяла стакан обеими руками, сделала глоток, запрокинула голову назад, затем отпила еще немного. Улыбнулась. Ей вроде как полегчало.

– Ты не видишь реальной опасности, потому что смотришь не в ту сторону, – сказала она Антипу.

– Не вижу опасности? – мужичок озадаченно наморщил лоб.

– Не видишь, – подтвердила старушка-карлица. – Хотя она совсем рядом.

– Ну, где? – как шашкой, взмахнул рукой Антип. – Конкретно!

– Да вот же, – наклонившись, Мамашу Рю указала на придавивший край стола самовар.

О чем это она, только и успел подумать Макарычев. В следующий миг он почувствовал, как земля содрогнулась под ногами. И точно за самоваром, в том самом месте, куда указывала Мамаша Рю, на высоту трех человеческих ростов взлетели вверх куски влажного чернозема и клочья вырванной с корнем травы. Из земли выпросталось десятка полтора толстых, упругих, невероятно длинных, извивающихся щупальцев, изукрашенных расплывающимися сине-зелеными разводами.

– Болотный Дедушка… – попятившись назад, едва слышно пролепетал дрожащими губами Антип.

Щупальца разлетелись в стороны, и из-под земли вырос странного вида дед. Длинные седые волосы развевались позади его головы с проплешиной, как будто в лицо ему дул сильный ветер. Одет он был в синие хлопчатобумажные шаровары и красную атласную косоворотку, поверх которой был накинут армейский крапчатый жилет. В руках дед держал автомат Калашникова. Держал по-серьезному, так, что сомнений не возникало – случись что, он, не задумываясь, пустит оружие в дело.

– Сержант Макарычев? – Старик глянул на сержанта так, будто раскаленное клеймо на лоб прихлопнул.

Макарычев растерянно кивнул.

– За мной! – махнул стволом автомата дед.

После чего, держа автомат у пояса, дал длинную очередь вдоль стола.

Чашки, блюдца, чайники, вазочки, розетки, молочники – все вдрызг. Из продырявленных боков самовара брызнули четыре упругие струи дымящегося кипятка.

– Ну, ты что ж это творишь! – возмущенно заорал на старика Антип.

– На! Лови!

Дед сорвал с кольца на жилете гранату и кинул ее Антипу. А мужичок-то, с дуру ума, поймал. По счастью, граната оказалась нелетальной. Лопнув в руках у Антипа, она залепила его грудь и лицо густой, клейкой массой.

– Пошли, сержант! – Дед призывно махнул Макарычеву рукой, вставил в автомат новый магазин и выпустил еще одну очередь по столу.

Отец Иероним свалился на спину вместе с плетеным венским стулом, на котором сидел, перевернулся на живот и быстро-быстро пополз под стол.

Мамаша Рю приподняла левое веко, посмотрела на старика автоматчика и с укоризной покачала головой.

– Вот от тебя, Болотный Дедушка, я такого никак не ожидала.

– А что делать? – Старик откинул в сторону ствол автомата. – Жизнь меняется и ставит перед нами выбор: либо тоже измениться, либо уйти со сцены. А я свое последнее слово еще не сказал!

Для куража старик пальнул в воздух.

– Ну-ну, – устало произнесла Мамаша Рю и снова заснула.

Левым локтем прижимая к себе кота, а в правой держа рюкзак за лямку, Макарычев подбежал к странному старику. Надо же, сам Болотный Дедушка за ним пришел! Трудно было вот так, с ходу решить, чем он лучше, а может, и чем-то хуже той троицы, что гоняла чаи за столом до его неожиданного и, надо сказать, весьма эффектного появления. Но клокотавшая у него внутри брутальная конкретность не могла не вызывать уважения.

– Кот твой? – спросил у сержанта дед. – Или подобрал где?

– Мой, – ответил Макарычев.

Спиногрыз смотрел на Болотного Дедушку с интересом, но вполне миролюбиво. Никакого недовольства, как в присутствии рипов, не выказывал.

– Как кличут?

– Спиногрыз.

– Хорошее имя, – одобрительно кивнул старик. И, сорвав чеку, кинул на стол дымовую гранату. – За мной, сержант!

За мной – и все тут. Ну, как за таким не пойти! Хоть в бой, хоть в иную плоскость реальности.

И Макарычев пошел.

Глава 17