Время мертвых

— Именно, — кивнул Якушин. — Музей работал. Он всегда работает, кроме ночного времени. Лариса набралась храбрости, подошла к нему. Он вздрогнул, услышав ее голос, как-то дернулся, явно испугался. Она спросила, что тот хочет. Тот справился с испугом, ответил, что просто осматривает выставку, потом понес какую-то галиматью, что он научный работник, собирает материал по старинным обрядам и ритуалам, услышал про наш музей, приехал сюда. Никакого прибора у него нет, это просто телефон, девушка ошиблась. Почему он должен его показывать? Девушка из полиции? Понятно, что никакой материал он не собирал — с таким-то лицом и с таким поведением… Он словно не от мира сего. Условные рефлексы работают, но реакция приторможенная: долго думает, прежде чем дать ответ на поставленный вопрос. Мнение Ларисы может быть субъективным, и это ничего не значит. Ей стало не по себе — у субъекта был странный взгляд. Однако ничего не случилось. Он быстро вышел из зала, спустился по лестнице. Я находился в этом помещении, видел, как он уходил — весь раздосадованный, даже разозленный. Все произошло очень быстро, я не успел составить представления об этом человеке. Позвонил охранникам на въезде, они сообщили, что серая «Корона» выехала с территории, подалась в город, за рулем сидел тот самый парень…

— Номера машины?

— Пока информации нет. Ждем.

— А что субъекты в «Камаро»?

— В этот час их не было за шлагбаумом. А если присутствовали, то в глаза не бросались.

— Давайте честно, Сергей Борисович, — предложил я, — этот тип тоже не совершал ничего противозаконного. Трижды приезжал в музей — ну и флаг ему в руки, значит, понравилась тема. Он же покупал билет, не прорывался бесплатно? Странное поведение? И что с того? У нас половина населения либо страдает психическими отклонениями, либо сама по себе странная. Он же не казался совсем невменяемым? Подносил к экспонатам нечто схожее с телефоном, словно снимал показания… Насколько я понимаю, это тоже не запредельный криминал. Кстати, что он мог снимать?

— Понятия не имею, — пожал плечами Якушин. — Пусть даже уровень радиации, его тут точно нет. Все в норме, разве может быть иначе?

— Однако, если верить Ларисе, прибор о чем-то сигнализировал.

— Это не радиация.

— А что? Ну, хорошо, допустим, он выявлял предмет с энергетикой, и его прибор эту энергетику фиксировал.

— У любого предмета есть энергетика, — подала голос Варвара. — Вопрос в ее плотности и качестве. Энергетика может быть сильной или слабой, отрицательной или положительной, энергетикой обладают люди и даже целые города.

— Ну, хорошо, он искал предмет, обладающий определенной энергетикой, нужного ему качества и направленности. Что он мог искать, Сергей Борисович?

— Я клянусь, что не знаю, — развел руками Якушин. — В музее все проверено, постоянно замеряется радиационный фон. Все подозрительные предметы обследуются. Все, что может вызвать подозрение, тут же попадет на карандаш, мы просто не сможем пройти мимо, не почувствовав. По уверению Ларисы, на приборе в руках мужчины не было никакой шкалы, чтобы выявлять рентгены, или что там еще. Несколько сигнальных индикаторов, размещенных в ряд. Возможно, не все, но часть их мигала фиолетовым. У Ларисы острое зрение, у меня нет оснований обвинять ее в фантазиях.

— Отчасти соглашусь с мнением предыдущего оратора, — сказала Варвара. — Возможно, в действиях человека не было ничего незаконного, но вел он себя странно и непредсказуемо. Музей имеет право знать, что это было и откуда ждать потенциальную угрозу.

— Спасибо, Варвара Ильинична, что внесли ценную ремарку, — отозвался я. — Нам самим об этом ни за что не догадаться. Вам требуется мнение профессионального детектива, Сергей Борисович? Или профессионального астролога? Первое: вы видите связь между людьми в «Камаро» и этим странным человеком с загадочным прибором?

— Об этом свидетельствует только интуиция, — признался Якушин. — Других свидетельств нет.

— Она вас часто подводила?

— Редко. Но случалось.

— Второе. Пока не будет опровергнута моя версия, предпочту ее придерживаться. Она гласит: у человека скрытое умственное расстройство. Он немного не в себе — об этом говорят внешний вид и поступки. У него навязчивая идея, он ищет то, чего в природе нет, и с пути он не свернет, пока не сломает себе шею. Почему вы все на меня смотрите? — обнаружил я. — Чем эта версия хуже других?

Нельзя пренебрегать мнением дурака. Очень часто именно оно оказывается истинным.

— И третье, — подытожил я, — если вас не устраивает моя версия, нужно лишь дождаться, чтобы этот тип нарисовался в четвертый раз. Он, может, и не сумасшедший, но идея у него явно навязчивая. Он обязательно придет. Теперь мы знаем, что его волнует зал на втором этаже. Он не такой большой. Поместить туда пару крепких охранников под видом манекенов… Виноват, Сергей Борисович, это шутка. Но смысл вы понимаете. Посетитель должен получить беспрепятственный доступ на второй этаж.