Время милосердия

Ночь происшествия. В 2.29 поступил звонок в службу 911. На место происшествия отрядили его. Тейтум знал, что там проживает Стюарт Кофер, его сослуживец и друг. Он осторожно вошел и увидел Дрю Гэмбла, сидевшего в кресле в гостиной и смотревшего в окно. Тейтум заговорил с ним, и Дрю сказал: «Моя мать мертва. Стью ее убил». Тейтум спросил: «Где она?» Он ответил: «В кухне». Тейтум спросил: «Где Стюарт?» Дрю сказал: «Он тоже мертв, лежит в своей спальне». Помощник прошел по дому, увидел в спальне свет, заметил женщину на полу и девочку, держащую ее голову. В открытой двери спальни он увидел свисающие с кровати ноги. Войдя в спальню, Тейтум нашел Стюарта лежащим поперек кровати, пистолет в нескольких дюймах от его головы, повсюду кровь.

Он вернулся в кухню и спросил девочку, что произошло. Она сказала: «Он убил мою мать». Тейтум спросил: «Кто застрелил Стюарта?»

Дайер посмотрел на поднимающегося Джейка. Тот произнес заранее подготовленные слова:

— Ваша честь, я протестую против этих показаний, поскольку они даются с чужих слов.

Судья этого ждал.

— Протест принят к сведению, мистер Брайгенс. Для протокола, защита ходатайствовала об ограничении данной части показаний. Штат дал ответ, и шестнадцатого июля я провел слушания по ходатайству. После бурного пространного спора сторон суд, будучи полностью проинформированным, постановил, что эти показания допустимы.

— Благодарю вас, Ваша честь, — сказал Джейк и сел.

— Можете продолжать, мистер Дайер.

— Помощник шерифа Тейтум, вы спросили девочку, мисс Киру Гэмбл, кто застрелил Стюарта. Что она ответила?

— Она сказала: «Дрю его застрелил».

— Что еще она сказала?

— Ничего. Она держала голову матери и плакала.

— Что вы предприняли дальше?

— Я прошел в гостиную и спросил парня, то есть подсудимого, он ли стрелял в Стюарта. Тот не ответил. Он просто сидел и смотрел в окно. Убедившись, что парень не намерен отвечать, я покинул дом, вернулся к своей патрульной машине и вызвал подкрепление.

Джейк не сводил с него глаз. Он внимательно слушал приятеля, которого знал много лет, завсегдатая их кафе, раньше готового выполнить любую его просьбу, и размышлял, станет ли его собственная жизнь прежней. Разумеется, по прошествии месяцев и лет она нормализуется, и копы перестанут видеть в нем защитника виновных, выгораживающего преступников.

Джейк отбросил эти мысли и пообещал себе вернуться к заботе о будущем месяц спустя.

— Спасибо, помощник шерифа Тейтум, — произнес Дайер. — У меня больше вопросов нет.

— Мистер Брайгенс?

Джейк встал, прошел к трибуне, заглянул в блокнот и перевел взгляд на свидетеля.

— Итак, помощник шерифа Тейтум, войдя в дом, вы сразу спросили Дрю, что произошло.

— Именно это я сказал.

— Где он находился?

— Он был в гостиной, сидел в кресле и смотрел в окно.

— Как будто ждал полицию?

— Наверное. Неизвестно, чего он ждал.

— Он смотрел на вас, говоря, что его мать и Стюарт Кофер мертвы?

— Нет, он продолжал смотреть в окно.

— Он был в трансе? Испуган?

— Не знаю. Я не анализировал его состояние.

— Он плакал, проявлял какие-то чувства?

— Нет.

— Он был в шоке?

Дайер встал.

— Протестую, Ваша честь. Не уверен, что данный свидетель компетентен высказывать суждение об эмоциональном состоянии обвиняемого.

— Принято.

Джейк продолжил:

— Затем вы нашли оба тела, Джози Гэмбл и Стюарта Кофера, и обратились к девушке. После этого вы вернулись в гостиную. Где находился обвиняемый?

— Как я сказал, он по-прежнему сидел около окна и смотрел наружу.

— Вы задали ему вопрос, он не ответил, верно?

— Да.

— Он посмотрел на вас, услышал вопрос, отреагировал на ваше присутствие?

— Нет, как я сказал, он сидел, и все.

— Больше вопросов не имею, Ваша честь.

— Мистер Дайер?

— Я тоже, Ваша честь.

— Помощник шерифа Тейтум, вы свободны. Попрошу забрать оружие и сесть в зале. Кто следующий?

— Шериф Оззи Уоллс, — сообщил Дайер.

Зал замер в ожидании. Джейк шептался с Либби, не обращая внимания на взгляды присяжных. Оззи двинулся по проходу слегка развязно, в манере бывшего профессионального футболиста, миновал барьер, занял свидетельское место, разоружился и поклялся говорить только правду.

Дайер начал с обычных вопросов о прошлом, избрании и переизбрании, обучении. Как все опытные прокуроры, он был методичен, почти зануден. Опасений, что суд слишком затянется, не возникало, поэтому никто не спешил.

— Скажите, шериф, когда вы зачислили Стюарта Кофера на службу?

— В мае восемьдесят пятого года.

— Вас беспокоило его позорное увольнение из армии?

— Нет. Мы это обсудили, и меня устроили его слова, что с ним обошлись несправедливо. Ему очень хотелось служить, а мне требовался помощник.

— Как Кофер обучался?

— Я отправил его в полицейскую академию в Джексон, на двухмесячную программу.

— Какой была его успеваемость?

— Отличной. Стюарт закончил вторым в своем классе, с высокими оценками по всем дисциплинам, особенно по владению огнестрельным оружием.

Дайер отвлекся от своих записей, посмотрел на присяжных и произнес:

— Таким образом, на момент гибели он прослужил в вашем подразделении порядка четырех лет?

— Совершенно верно.

— Как бы вы оценили его работу помощником шерифа?