Время нас подождёт

Наташа — фотограф. У неё столько аппаратуры! Зачем фотоаппарату столько объективов?! А фотик у неё, ууу… Я таких даже в фильмах не видел. У него большой объектив, который можно менять на другие. На объективе — куча колечек с цифрами, на корпусе — разные колесики, экран цифровой, вспышка цепляется… Словом, хороший фотоаппарат, дорогой, наверное. Она показывала мне как-то фотографии парусников, однажды она плавала вместе с Юрой. Море, закаты, восходы — такие, будто это картины. Красивые. Красочные. Даже не верится, что на самом деле они такими были… Я уж молчу про корабли. И про лица — люди у неё очень здорово получаются.

Бывает, смотришь на фотокарточку, и хочется её поскорее отложить. Скучно. А тут — смотришь, и хочется разгадать загадку. Что там, что думал человек, когда его фотографировали? Ведь это же кусочек жизни — фотография.

Вот скажем, Юра. Стоит, опираясь на поручни трапа, голова чуть повернута, будто он смотрел в воду, а тут его кто-то окликнул. Наташа, наверное. Волосы ветер лохматит, солнце освещает их кончики и лицо. А взгляд у него — весёлый, довольный такой. Радуется человек, сразу видно. Впереди ведь — море… А чуть всмотришься подольше и кажется, что глаза у него грустят. То ли дело в том, что когда смотришь только в глаза человеку — они часто кажутся грустными, то ли вправду он грустил тогда — ведь расстаётся же. А это грустно. Потому что когда вернёшься — всё может быть совсем по-другому.

У меня часто так было — уходишь весёлый, а возвращаешься — и новости всякие разные, или меня переводят в другой детом… Или твоего друга усыновляют… Или тебе бойкот объявили не знаю за что… Или воспитатель какой-нибудь новый.

Вот ещё один снимок: Юрина мама. Екатерина Николаевна её зовут. Смотрит на тебя бабушка — добрая, ласковая, всегда готовая помочь, и такая… Опытная? Ну, так говорят про тех, кто много прожил, пережил и многое знает. В общем, такая, как в жизни.

Живые у неё получаются фотографии, у Наташи. И меня она успела пофоткать, хотя я был против, потому как всегда получаюсь непохожим. В детдоме нас тоже снимали: дадут какую-нибудь игрушку, рубашку красивую наденут, и — щёлк, щёлк. Старшие говорили — для того, чтоб найти усыновителя… Только я там такой получался, будто кукла неживая. Редко так, чтоб самому себе нравиться… Да никогда!

А тут я увидел Наташкины снимки.

— Зачем? — спрашиваю.

А она мне:

— Да просто так, Миш. Бери себе!

Я только вздохнул.

— Не нравится?

— Почему? Нормально…

Смотрит на меня одиннадцатилетний мальчишка. Худой, стриженный, уши торчат, но не сильно, волосы не лохматые, и не прилизанные. Брови хмурю, глаза чуть прищурил, улыбаюсь даже, немножко. И чётко всё так, родинку на щеке видно, и кончики губ вниз смотрят, и реснички на глазах все-все. Когда она успела? Сзади листья — жёлтые и коричневые, чуть размытые, видно на улице где-то… Надо эту фотку себе на аватарку в «контакте» поставить!

— Наташа, это ты когда успела?

— А вы с Юркой гулять ходили, а я вас с балкона увидела — сфоткала.

— Так как же? Далеко ведь…

Наташа смеётся.

— Не далеко! Если вот этим объективом…

… В большой комнате есть фотография, старая, но очень интересная, хоть делала её и не Наташа.

После уроков мы или едем куда-нибудь гулять, или сидим дома и болтаем обо всём на свете, или смотрим кино. Или Юра печатает, а я тискаю Мурзика. Сегодня — последнее. Стал фотографировать его, а он вертится туда-сюда и смотрит на объектив — ну точно позирует! Я его и крупным планом, и сбоку, и с мышкой заводной, и по-всякому он у меня получился! Ай, молодец… Ну как его не погладить?

Тикает хронометр, Юра что-то печатает на своём ноутбуке, а я сижу на кровати и почёсываю шейку урчащему и булькающему от удовольствия кошаку.

— Юр, а что это за мальчишки на фотке?

Юра отзывается не сразу: трр, трр по клавишам, потом пауза:

— Какие мальчишки?

— Ну, какие — какие! На стене фотка висит старая, там море и мальчишки. Братья, что ли?

Юрка хмыкает, оставляет компьютер и поворачивается ко мне на стуле. Смотрит на меня хитро.

— Может, и братья.

А я начинаю заводиться. Что он, не может рассказать?

— Что за братья? Кто это?! Твои друзья?

Вообще, если присмотреться, то лица у них очень знакомые. По крайней мере, у того, что пониже ростом. На вид хорошие мальчишки такие… Не злые. Стоят улыбаются: старший серьёзный, но смотрит по-доброму, а у младшего — рот до ушей. Повезло же кому-то: море, старший брат, ракушки собирают…

— Юра, ну что ты молчишь?

— А ты сам не догадываешься?

— Не-а… Ой! Ты, что ли?!

Юра смотрит на снимок. Молчит.

— Постой, а ты младший или старший?… Знаю, младший! А старший, это кто, брат или друг?

— Брат-брат… Миха, ты бы пошёл кота покормил. Смотри, как он ластится!

— Погоди. А почему ты меня с ним до сих пор не познакомил?

Юра молчит. Долго. Потом неохотно говорит:

— Это сложно.

— Как это так, сложно?! Он что, в другом городе? Хоть бы рассказал про него!

— Ты уверен, что хочешь?

Я киваю.

— Идём.