Время нашей беды

Полина вернулась – так же, в неглиже, даже полотенце на себя не накинула. Бросила быстрый взгляд на столик.

– Нормально?

– Ммм…

– Подожди, не убегай.

Она села на кровать, начала шалить своими острыми коготками.

– Знаешь… – задумчиво сказала она, – мне понравилось. Я бы и просто так с тобой пошла…

– Москва – город дорогой. Это просто подарок – тебе.

– Спасибо…

– Подожди. Подожди. Ты учишься?

– Да…

– И на кого?

– На юриста.

– Не хотел бы я в таком случае быть судьей. О каких законах можно думать…

– Спасибо…

– Расскажи мне кое о чем. Расскажешь?

– Смотря о чем…

– Ты Баринова видела?

– Пару раз. Издалека. Он почти не приезжает к нам. Когда приезжал – нас всех загоняли в кабинеты, даже двери запирали на этажах.

Москва, Москва… как много в этом слове для сердца русского слилось. Что‑то я начал забывать тебя… какая ты есть и какие тут повадки. У нас в провинции все‑таки еще все намного проще, патриархальнее… по‑домашнему.

– Мы уральское отделение партии создаем.

– Здорово…

– Знаешь Уральск?

– Ну… это на Волге где‑то.

– На Каме. Неважно. А твой шеф – он чем занимается?

– Про шефа я говорить не буду…

Я погладил ее… все‑таки супердевчонка. Интересно, откуда она.

– Не хочешь – не говори. Я для чего спрашиваю: хочу понять, не прогадали ли мы. Партий сейчас много, сама понимаешь.

Полина задумалась… потом обошла кровать, легла рядом.

– Нет. Думаю, не прогадали.

– Почему?

Маленький совет: если вы раскручиваете человека, не задавайте вопросы в лоб. Помогите ему поделиться с вами своим опытом – он есть у каждого. Мир равнодушен и жесток. И всем на всех наплевать. Прояви к человеку капельку интереса, особенно в таком городе, как Москва, и ты удивишься, как он к тебе потянется.

Конечно, варианты разные бывают. Но…

– В партии люди серьезные, – уже серьезным, неигривым тоном сказала она, – ментов много у нас бывает, эфэсбэшников. Иногда мне кажется, что мы и есть «Единая Россия», только какой‑то запасной аэродром. Из мэрии много бывает людей. Я знаю девочку, у нее проблемы были… с черными. Она пожаловалась – один из них пропал, а остальные десятой дорогой обходят. У нас силовая крыша серьезная. Знаешь?

Еще бы не знать. У меня теперь даже личный номер есть – сто восемнадцатый. А еще – мне продемонстрировали выписку из моего личного дела с данными, носящими секретный характер. Серьезно работают.

– Да. Даже бывал там.

Полина вдруг серьезным тоном сказала:

– Ты меня шлюхой считаешь, да?

– Нет.

– Просто у меня никого нет в этом городе. А с моей внешностью… сам понимаешь. В нормальном районе квартиру не снимешь…

Понимаю. К сожалению, понимаю. Беспредела в Москве хватает. Причем с лихвой. Начиная от таджикских гастеров, которые сильны только стаей и жестоки – беспредельно, и заканчивая отморозками с юга. И прибавить к этому общую обстановку беспредела в столице, когда, почуяв слабость власти, на поверхность поднялась всякая мразь. Такую девушку, как Полина, могут просто затащить в машину, и окажется она где‑нибудь в турецком борделе. К сожалению, это так. И это возможно только потому, что всем и на все плевать. Если кого‑то будут затаскивать в машину – девять из десяти пройдут мимо, связываться не будут.

– Откуда ты?

– Из Харькова…

Ясно…

– А этот район – нормальный?

– Ну… всяко лучше, чем мой. Метро рядом…

– Сколько платишь за квартиру?

– Сорок, – непонимающе сказала Полина, – мы с подругами снимаем. Если на шестерых разделить – то нормально будет.

– Будешь платить пять мне. Вот за эту квартиру.

Молчание. Потом она поднялась на локте, заглянула мне в глаза.

– Ты что – шутишь?

– Нет. Это моя квартира. Не съемная, на одну ночь, а моя. Я одно время жил здесь и работал. Потом решил, что мне в этом городе делать нечего.

Это и в самом деле была моя квартира. Я купил ее еще в давние времена, подвернулась подешевле. Однушка, тесная – но в тесноте, да не в обиде, – мне она была нужна только для того, чтобы, придя, бросить куда‑то свои кости, приготовить яичницу на кухне и принять душ. С тех пор как я уехал из Москвы – я тут почти не появлялся.

Но она – была.

– Деньги будешь скидывать мне на счет, я номер дам. Ну и… без кутежей, хорошо? Я время от времени приезжать буду.

– Ты… серьезно?

– Я не умею шутить. Почти…

Я встал и отправился в душ сам. Когда вернулся, Полина, одетая кое‑как, уже хватала сумочку.

– Ты куда?

– Пусти… Да пусти ты…

– Не пущу.

Она еще какое‑то время вырывалась – потом утихла.

– Полин, – сказал я, – в этом мире существуют не только подонки. Есть и нормальные люди, и их большинство.

Она вдруг задрожала и… заплакала.

Зачем я это сделал? Ну, по разным причинам. Первая – я все‑таки должен понимать, что происходит в структуре. Вторая – квартира и в самом деле стоит пустой. Третья…

Глобальный вопрос – для чего я все это делаю? Точнее – для кого?

Нет ответа? Вот… и у меня нет.

А должен быть.

Ну и… вспомнил я одно мудрое и горькое изречение, прочитанное то ли в одной из статей, то ли в одной из книг. Зло сегодня так сильно, что тебе его не остановить. Что будет – то и будет, и если можешь, просто помоги тем, кто рядом с тобой, чем можешь.

И тебе зачтется…

Уральск, Россия20 сентября 2017 года