Время нашей беды

– Дорогой, а эта твоя шаурма – она, до того как стать шаурмой, лаяла или мяукала?

– Глупые вопросы задавала!

Сел за компьютер. Я вообще много работаю, мой рабочий день начинается примерно в семь ноль‑ноль и заканчивается в двадцать тридцать, иногда в двадцать один час – то есть ничего, кроме работы, у меня в жизни и нет почти. И даже в выходные – я пару‑тройку часов работаю. Пробежался по новостям, дальше – проверил почту, ответил где надо. Пока все идет по плану…

Когда шаурма уже была съедена, а кофе – выпит, раздался звонок в дверь. Нудный. Настойчивый.

Мне это не понравилось. Я никогда не принимаю гостей дома и никому никогда не даю ключи. Редкие гостьи тоже не задерживаются. И с соседями у меня не такие отношения, чтобы кто‑то просил у меня соль.

Тогда – кто?

В прихожей у меня шкафчик с кодовым замком. Я набрал код, бросил взгляд – все на месте, «Моссберг 590» и бурский ремень через плечо, пятьдесят патронов в нем. Посмотрел в глазок…

И понял, что что‑то произошло.

На пороге стоял Ленар. От него не пахло – но он был не в себе, и я сразу заметил ключи от машины в руке – он нервно крутил ими.

– Чего, Ленар? – спросил я.

– Выпить есть?

Я отступил в сторону.

– Проходи.

Выпить у меня было. Сам я практически не пил, но бар держал…

Большой стакан водки Ленар выхлебал быстро, давясь. Просипел:

– Дай еще.

– Тебе за руль.

– Дай…

Я налил еще, но только полстакана. Демонстративно закрыл бутылку.

– Сволочи все какие…

– Кто?

– Эти… гады казанские.

Ясно – родственники Алсу. Ленар женился не на местной, его женой стала казанская татарка Алсу из небогатой, но очень интеллигентной и уважаемой семьи. Этот брак чем‑то напоминал браки между американскими миллионерами и представителями обнищавшей, разбитой Первой мировой Европы. Ленар – парень, сделавший себя сам, с большими деньгами, но сам водила, и отец тоже водила. А Алсу – окончила Казанский универ, свободно владеет арабским, турецким, – но с деньгами у нее и у ее семьи…

И хоть они татары – но татары очень разные…

– Что произошло?

– Да поругались мы. Послал я их – и за руль.

Удивительного мало. Как отнеслись родители к браку дочки – понятно. Но, скорее всего, деньги брать не стремались, это за одним столом сидеть стремались. Интеллигенция, что русская, что татарская, она одинакова. Хотя… какая русская, какая татарская – советская это интеллигенция еще. Выжила… как плесень.

– Что они тебе сказали? – я говорил с Ленаром не столько чтобы узнать, сколько чтобы он выговорился… так легче будет, а то еще в запой свалится…

– Сидим… сначала про книги, как обычно, потом начали трындеть, как их зажимают, про свободу… Теща книгу выпустила – мало заплатили, потому что татарская. Потом – доча их, сестра Алсу, Лейсан, начала выступать – мол, ездила с этнографической экспедицией в Агрыз, там татары совсем обрусели. Начали про это – мол, татары родной язык забывают. Я слушал это – потом психанул, встаю, говорю: вы, блин, вы татарский по шесть часов в неделю в русских школах ввели – вам мало? А то, что сами татары татарский забывают, и то, что ваши книги не покупают, – так знаете, плохому танцору вечно что‑то мешает. Ваши книги за госсчет печатают, как раньше Ленина, и вам деньги платят – продалось, не продалось, – а вам мало?! Эти чего‑то начали про справедливость, про то, что татары триста лет угнетены – я им ответил… блин, ответил: а вы сильно ли справедливые? В Татарстане русских половина – а министров русских сколько? А на фиг вы заставляете русских детей татарский учить? Где ваша справедливость?! Вы, вот вы лично, хоть рубль сами, своим трудом хоть раз в жизни заработали? Нет?! Ну и учить нас нехрен! Так они на меня… Короче, из‑за стола вышел… и ноги моей больше там не будет. Сволочи…

Да… Сволочи.

Больше всего… знаете, что меня больше всего удивляет в такой ситуации? А она не первая. Лицемерие и цинизм. Это все видно очень хорошо на примере Грузии и Украины. Грузия – это мини‑СССР, кого там только не было – и осетины, и аджарцы, и сваны, и мингрелы, и абхазы. И что? Как они горячо, искренне, выстраданно говорили про независимость, как они боролись за нее! И когда они ее получили – не в результате войны, заметьте, – они тут же начали подавлять сепаратистов. Абхазов, осетин. Помните, что такое Мхедриони? Это уголовники, освобожденные из мест заключения и под командованием вора в законе Джабы Иоселиани брошенные на усмирение Осетии и Абхазии. И усмиряли они – ножами и пулями. А вот если бы Центр освободил уголовников из мордовских зон и бросил их резать тбилисцев – вы бы как к этому отнеслись, грузины?