«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

В результате выходки с фенилтиомочевиной он получил довольно крупную страховую выплату, передал ее инвестиционному брокеру и снял небольшой коттедж со всеми удобствами. Казалось, он не намерен брать на себя никаких обязательств. Вся его жизнь была напитана атмосферой игры. Раз в неделю ему доставляли запас готовой горячей пищи, и оставалось только сделать выбор, нажать на кнопку и поесть. Затем он нажимал на другую кнопку, и тарелки отправлялись в автоматическую посудомойку. Поскольку дом был утилитарным, в нем не имелось предметов, собиравших пыль, а кондиционер и другие электронные устройства устраняли неизбежную грязь, имеющую свойство накапливаться везде, кроме высокого вакуума. В нескольких сотнях миль от коттеджа находился курорт для активного отдыха, и Лоусон часто летал туда, чтобы поплавать, покататься на лыжах, поиграть в теннис или хорошенько пропотеть за партией в скатч. Скупив тысячи книг (в бумажном виде и на катушках), он читал все подряд. Он обустроил несколько любительских лабораторий (в том числе химическую), где с огромным удовольствием варил мыло, и лишь благодаря хлорофилловым дезодораторам его дом не превратился в зловонную клоаку.

На работу Лоусон так и не устроился.

Годом позже, когда деньги подходили к концу, он лягнул полисмена.

Дела у Фергюсона шли вполне прилично. У него обнаружили нереализованный доселе психоз, основанный на несбыточной детской мечте; через тонкую цепочку ассоциаций, включавших в себя молодой сыр, хлеб и сливочное масло, этот психоз реализовался в образе отца — настолько типичном, что с ним справился бы самый недалекий психиатр. Фергюсон навестил отца, упрямого старикана, тратившего почти все время на расширение коллекции похабных лимериков, и не отметил никакой реакции, кроме легкой скуки, пока его престарелый родитель повторял каждый известный ему стишок по меньшей мере трижды. Уехал он с ощущением, что неплохо бы показать папашу психоаналитику, а на работу вернулся с ясной головой и осознанием собственной цельности.

И тут Лоусон лягнул полисмена.

— Но это произошло больше двух лет назад, — сказал телевизору Арчер. — Помнится, вы места себе не находили. И тем не менее минуло два года! И Лоусон не обналичил других полисов, верно?

— Дело не в этом, — сказал Фергюсон, у которого дергался глаз. — Все, кроме меня, и думать забыли об этом Лоусоне. Он превратился в один из множества страховых случаев, и его досье затерялось в архивах. Я позвонил, чтобы узнать: неужели вы тоже потеряли интерес к Лоусону?

Арчер промычал что-то неопределенное, и Фергюсон взглянул на него сквозь множество миль.

— Готов спорить, что имя Лоусона значится в вашем календаре, дожидаясь будущей проверки.

— Ну хорошо, — ответил после паузы Арчер. — Считайте, что выиграли спор. Но это обычная верификация раз в полгода, для галочки. И я проверяю не только Лоусона, но и множество других людей, — как помните, мне не нравится рисковать. К счастью, у меня есть штат компетентных сотрудников, так что времени хватает. Но это простая формальность.

— Формальность? В остальных случаях — возможно, — сказал Фергюсон. — Но в случае Лоусона? Извините, мне не верится.

— Я в курсе, что для вас он стал причиной фобии, — улыбнулся Арчер. — Узнали что-то новое?

Фергюсон задумчиво посмотрел на Арчера, прикидывая, какие соображения можно озвучить на этот раз, и решил придерживаться фактов.

— Мое мнение вам известно. Доказательств у меня нет. Лоусон очень осторожен, не совершает подозрительных поступков и не выдает своих намерений. А затем пользуется своей… силой. И я, похоже, узнал, почему он это делает.

— Не потому ли, что он нормальный человек без каких-то сверхспособностей? — мягко осведомился Арчер.

— Нет! Я скажу вам, кто он такой. Он еще ребенок!

— В двадцать три года?

— Хотите сказать, что в любом из множества стандартных случаев вы запоминаете возраст фигуранта? — с улыбкой спросил Фергюсон.

— Что ж, продолжайте, — пожал плечами Арчер.

— Я самым тщательным образом изучил его досье. Свел информацию в таблицы и графики. Показал их специалистам. Собрал мнения и провел сравнительный анализ. Лоусон ведет себя как двенадцатилетний ребенок — с некоторыми вариациями. Его интеллектуальное развитие соответствует биологическому возрасту, но в периоды развлечений — то есть когда поведением управляют не только мыслительные центры мозга — начинают проявляться важные особенности. Лоусон считает себя взрослым, но играет как ребенок. Вне всяких сомнений, мы имеем дело с задержкой в развитии.

— По-вашему, когда Лоусон вырастет, он превратится в супермена?

— Потому-то он и обратился к вашему шефу, как только вышел из яслей. Я про пенсию по инфантилизму. Вопреки вашему мнению, Лоусон не такой уж альтруист. Два года назад он был незрелым — по его собственным стандартам. Таким и остался. Он попросту ждет окончательного взросления.

— И что потом? Он завоюет мир?

— При желании — запросто. — Изучив лицо Арчера, Фергюсон спросил: — Ну?

— Что вы хотите услышать?