Время не лечит

Так и представляю эту Госнаграду, – два стоящих в полный рост голых тела непорочных юноши и девушки, переплетенных руками и ногами в объятии, обрамлённых ромашковыми венками выполненных в золоте на подвесе, прильнувшие головы слились в целомудренном и нежном первом поцелуе, а вот цвет и рисунок ленточки на колодочке так и не могу вообразить… Возможно, что это могло бы быть красивое переплетение голубой и нежно-розовой ленточки.

Алик всегда, по зову сердца и по призванию его натуры и мятежной, и неугомонной его души, занимался духовным сводничеством друзей с девчёнками, а что у вас там дальше получалось в физическом и духовном отношении, это уже зависело от вашего умения и вас лично.

Всегда, когда Алик описывал кандидатку на знакомство приятелю, это была лишь чистая и высокая физиологическая поэзия в прозе и в простой русской речи со всеми её богатыми эпитетами и ненормативом, вся та эпоха Возрождения с её поэтами и жалкими трубадурами прошлого, выглядела уныло-хмуро и тоскливо на фоне его описаний. И романисты и поэты, древних и наших времён ни до и после него, не могли бы привести такие возвышенные и телесно возвышенные подробности в описании тела женщины, и даже если и могли бы приблизиться к Аликовским описаниям, то им не хватило бы настоящей глубины, чувственности, такого выброса искренних эмоций и достоверности в описании красоты даже простой невинной или уже познавшей порок Советской девушки. Алик, всё это описание делал с виртуозным и высочайшим природным мастерством высоконравственного и глубоко порядочного и порочного сластолюбца, начиная описывать девушку он невольно погружал слушателя в транс или гипноз своего описания, слушатель слышал не просто слова, он видел жесты и движения рук этого мастера-сводника, как мазки художника по холсту красками, и уже не нужно было никакого фото, Алик настолько точно и ясно рисовал картину в телесном строении девушки, что его описание в дальнейшем совпадало до самой мелкой детали в её внешности, все его великолепные мазки и штрихи его слов всегда находились на тех самых интересных и не очень привлекательных местах её молодого тела. И мозг слушателя уже был охвачен всеклеточным пожаром и жаром в мозге в желании увидеть именно эту девушку, с этой минуты охватывало его навсегда.

И вот, когда Алик подходил к моменту описания ног кандидатки, он мог говорить о них многими часами. Он просто завораживал и вводил вас в долгий временной ступор, как истинный поэт дадаист. О двух простых, человеческих, тем более женских и о ногах обычной девушки он мог говорить бесконечно и очень долго.

Он был как настоящий профессор медицины, который в очередной раз улетает в настоящее безумство любви и безупречного и точного знания своего предмета и бесконечности своих бескрайних знаний, и делится ими в аудитории перед своими любознательными студентами. Студенты, это конечно же видят и понимают, но они не могут противостоять этой волшебной магии учителя, настолько он завораживает и очаровывает блеском своих знаний, силой опыта и количеством доводов, что они добровольно и с радостью поддаются этому всеобщему безумию и обожанию преподавателя и предмета, и коллективно впадают в такую же гипнотическую радость от его блестящих познаний. И этот круг передачи сложных знаний, торжественно и радостно замыкается всеобщей радостью и тихим ликованием в аудитории.