Время не властно

– Тебе не особенно нравится Джарлакс, – заметила Мать Ивоннель. С этими словами она оглядела остальных своих детей и поняла, что это замечание могло бы относиться к любому из них. Вполне естественно: почему им должен нравиться этот жулик, мошенник, не принадлежащий ни к одному из городских Домов? В их глазах Дом Бэнр стоял выше всех, и это полностью соответствовало действительности. Мысль о том, что они поручали свои дела шайке наемников, была весьма неприятной: разве не следовало бы сейчас отправиться в Чед Насад и убить дурно отзывавшуюся об Ивоннель Вечной жрицу? А мысль о том, что шайка состояла практически полностью из мужчин и что руководил ею тоже мужчина, внушала им полнейшее отвращение.

– Успех этой организации, Бреган Д’эрт, пойдет нам на пользу, поскольку позволит сосредоточить усилия на более важных и неотложных вещах, – обратилась она к Дантрагу. Ко всем своим детям.

– Если он когда-нибудь подведет тебя, я его с радостью убью, – произнес Дантраг с очередным поклоном.

Эти слова вызвали улыбку на покрытом морщинами лице Ивоннель, и Дантраг, судя по всему, воспринял улыбку как комплимент, особенно после того, как она добавила:

– Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Но, улыбаясь, Верховная Мать думала о своем. Никто из ее детей, ни Дантраг, ни могущественный Громф, ни верховная жрица Триль, ни Квентл, ни Сос’Умпту… никто из них не знал. Даже сам Джарлакс не знал этого.

За исключением самой Ивоннель, во всем городе лишь еще двое были посвящены в эту тайну, и если бы они заговорили, то навлекли бы на себя гнев самой Госпожи Ллос.

Джарлакс был родным сыном Ивоннель, третьим сыном, которого, как велит обычай, принесли в жертву Ллос сразу после появления на свет.

На следующий вечер, как раз перед тем, как завершить приготовления к походу, Джарлакс получил вызов в Дом До’Урден. Разумеется, он не знал, чего следует ожидать, и поэтому испытал немалое облегчение, обнаружив, что ему не позволят войти во дворец и не позволят предстать перед зловещей Матерью Мэлис.

Вместо этого на парадном балконе появился Закнафейн; при помощи заклинания левитации он спустился и встретился с наемником на улице.

– Моя госпожа, Мать Мэлис, внезапно прониклась уважением к Бреган Д’эрт, – сообщил мастер оружия с одобрительной ухмылкой. – Особенно после того, как ее дочка, похожая на огра, сегодня вернулась из Арах-Тинилит, побеседовав с главой Академии, госпожой Иварн Бэнр.

– Я пытался ее убедить, – невинным тоном произнес Джарлакс и пошел прочь; Закнафейн шагал рядом.

– И с кем я должен сразиться сегодня ночью в обмен на выходной? – поинтересовался Закнафейн.

– Думаю, можешь сражаться с кем пожелаешь, – хмыкнул Джарлакс. – Что до меня, я иду в квартал Вонючие Улицы выпить дрянного вина и мерзкого эля, а потом лягу в постель с самой страшной и некрасивой бабой, какую только смогу найти.

– Почему?

– Эту выпивку называют дрянной лишь потому, что она продается на каждом углу, а не спрятана в подвалах высокомерных дураков, – пояснил Джарлакс. – А женщин называют некрасивыми лишь потому, что они могут принадлежать любому. Именно в этом и заключается их очарование; их ласки – искренние, и отдаются они только ради страсти.

Закнафейн покачал головой и пробормотал, что хочет выпить – нет, просто нуждается в такой выпивке.

Часть 2 Ради нас!

Мне интересно перечитывать заметки, сделанные много лет назад. Часто собственные рассуждения и выводы заставляют меня хмуриться, поскольку сейчас я считаю, что стал мудрее, что теперь я способен более разумно и четко осмысливать и беспристрастно оценивать любую ситуацию, способен найти лучшее решение любой проблемы. О, я нахожу в своих старых дневниках те же самые намерения, те же самые устремления, но на этих страницах время от времени попадаются небольшие ошибки, и теперь я ясно вижу их.

Представление о мудрости часто ассоциируется с жизненным опытом, но, возможно, мудрость также следовало бы связывать с понятием «скромность». Сейчас я понимаю: взявшись за эти самые записи спустя десять лет, спустя сто лет, я снова почувствую необходимость внести множество исправлений.