Время не ждёт

Сварка же большего числа слоев металла производилась с помощью пресса. Технорук показал пластинки для бритв из 9, 11 и 15 тончайших слоев стали. Это была безукоризненно равномерная сварка без местных пережогов и недоваров. Ни один из существующих в мире сварочных прессов не мог дать такого качества сварки тонких пластинок. У изобретателя загорелись глаза. Сколько он мечтал об этом в Финляндии, когда делал первые бритвы и ножи.

Закончив беседу, Игнатьев хотел сразу же приступить к экспериментам с тонкими пластинками, но Карский воспротивился, предложив заняться этим делом, когда уйдут рабочие-немцы.

— А почему не сейчас? — спросил изобретатель.

— Потому что Гессель, по-моему, шпионит за нами. Он неоднократно перехватывал почту, и я получал ваши письма перлюстрированными.

— Он же русским языком не владеет. 1

— Зато владеет отличным фотоаппаратом Лейца, Ему ничего не стоит заснять фотокопии писем... Но вот нечто более достоверное: выходя из конторы, не раз я запирал дверь, поворачивая ключ в замке один раз, а по возвращении отпирал ее в два поворота. Как видно, шпион недостаточно опытный, но он есть!

Все же Гессель не был пойман с поличным, а увольнять его на основании одних только подозрений при наличии острой безработицы в Германии Игнатьев не стал. Кроме того, не было уверенности, что можно доверять другим рабочим, поэтому решили экспериментировать по вечерам. В работу включился выздоровевший после операции Иван Иванович.

Пятнадцатислойные пластинки Георгия Петровича имели два-три миллиметра толщины. Центральный слой имел четыре микрона, по бокам его — по десять, далее толщина слоев резко повышалась. Игнатьева не удовлетворили эти пластинки. Он хотел при таком же количестве слоев создать лезвия, равные толщиной . лезвиям безопасных бритв. После упорных опытов он изготовил пластинки, доведя их толщину до 1, затем до 0,7, 0,5 и, наконец, — 0,45 миллиметра. Не успокоившись и на этом, изобретатель утоньшил путем холодного проката эту пластинку до 0,15, то есть сделал ее тоньше лезвия без опасной бритвы. Пятнадцать слоев, сваренных вместе, составляли 0,15 миллиметра! Мировая техника не знала подобного факта. Однако, как и ожидали, лабораторные анализы показали, что в результате операции сварки произошла диффузия углерода и слои изменили свои физические свойства. А это означало, что для достижения цели придется проводить еще много исследований.

Если вечерами Александр Михайлович работал над бритвами, то дни он целиком посвящал резцам. Для резцов — «кубиков» и «столбиков» — он создал оригинальные державки и заявил на них патенты. «Столбики» отличались от обычных резцов тем, что они закреплялись на державке не горизонтально, а почти вертикально. Слои стали располагались в них вдоль на всю длину, целая «столбик» сплошным, постепенно раскрывающимся лезвием. Этот вертикально поставленный инструмент обтачивал металл своим торцом. Стружка слизывала торец и, по мере износа, укорачивала «столбик». Изобретатель рассчитывал, что такой инструмент должен работать до полного износа, послужив человеку весьма долго. Резцы «кубики» имели аналогичное устройство, и назывались они «кубиками» потому, что были очень коротки, близки к кубической форме. Ценность этих резцов заключалась в баснословной их дешевизне по сравнению со «столбиками».

Александр Михайлович взялся, наконец, и за изготовление вращающихся резцов — «мортир». Однажды в полдень, во время испытания первой собранной «мортиры», Иван Иванович позвал его в контору. Там ждал какой-то странный поджарый субъект со шляпой набекрень.

— Отто Кример — сыщик частного бюро детектива, — представился субъект, показывая значок за петлицей. — Имею честь доложить вам, что у Шютте и Ульмана похищена заявка с чертежами на метод сваривания многослойных тончайших пластинок... с чертежами, — повторил он, добавив: — Три дня моих усиленных поисков по всему Берлину привели меня сюда.

Игнатьев, Карский и Маслов переглянулись, как бы спрашивая: «Что за афера»?

— Вы хотите сказать, что я похитил чертежи Шютте и Ульмана? — спросил сухо Игнатьев. Он говорил стоя, заставляя стоять и сыщика.

— Я не смею утверждать этого, но допускаю возможность участия одного из ваших сотрудников в этой прискорбной истории похищения.

— Мгм... Допускаете! И что же, в связи с этим, вы хотите от меня?

— Взглянуть на вашу схему сварки, чтобы уяснить, на правильный ли след я напал или ложный, — сказал сыщик, глядя мимо собеседника.

— Не тратьте даром время, ибо вы на ложном следу, — последовал ответ.

— Я должен убедиться в этом сам.

— А если я, господин частный сыщик, не доставлю вам этого удовольствия?— насмешливо глядя на Кримера, спросил Игнатьев.

— В таком случае сюда немедленно явится полицейский чиновник и сделает необходимое именем закона.

— Господин Кример, вы плохо играете роль в этой афере Шютте и Ульмана... Впрочем, зовите полицейского!— отрезал Игнатьев и вышел из конторы.