Время - ноль

Деньги были натыканы по всей квартире, даже в клетке с желтыми, зелеными и голубыми попугаями. Нашли более ста тысяч. Под конец Коноваленко принес из ванной комнаты аккуратный полиэтиленовый мешочек, перевязанный застиранной бледно-розовой ленточкой. В мешочке лежали полтора десятка обручальных колец, десяток перстней и столько же пар сережек, шесть царских червонцев и с полсотни золотых зубов.

Когда уходили, еврейка плакала без слез.

– Так что, ребятки, мы теперь в розыске, – сказал Коноваленко. – Фотороботы сделали. Ты, Спортсмен, получился хорошо, фотогеничен, – пошутил милиционер. – Она тебя, стоматолога-любителя, до гробовой доски не забудет!

Еврейка до пенсии работала стоматологом, и Спортсмен, выбивая сведения о тайниках, вспомнил, наверное, собственные страдания в кабинетах зубных врачей и выдернул ей несколько зубов плоскогубцами. Давно не пользованные, покрытые ржавчиной плоскогубцы вогнали ее в ужас, особенно когда Виктор с трудом разжал их и облачко рыжей пыли медленно полетело к полу.

– Забирайте, что хотите! Нет у меня ничего, нет!.. – картавя сильнее, чем раньше, причитала она и все дальше и дальше отодвигала от плоскогубцев голову.

Натуральных зубов у нее было всего ничего, но Спортсмен возился с ними долго. Ржавое железо сжимало желтую кость. Спортсмен надавливал книзу, слышался хруст, и вялая кровь заливала рот. Еврейка кричала, стучала искусственными зубами по плоскогубцам, будто хотела перекусить их, но не выдала ни одного тайника.

– Пришить надо было, – произнес Виктор, – тогда не проболталась бы.

– Умная мысль приходит опосля, – сказал Коноваленко. – И я похожим получился. На оперативке показывают наши физиономии, я и говорю: «Ты смотри, вылитый я!», а они ржут, дурачье! – и сам засмеялся, скромненько как-то.

Спиря подхихикнул.

– Смех смехом, а гулянки по кабакам заканчивайте, – став вдруг серьезным, приказал старший лейтенант. – И вообще, поменьше светитесь в людных местах. Слышь, Спортсмен?

– Постараюсь, – недовольно буркнул Виктор.

– Постарайся.

Бармена пришлось ждать до часу ночи. Он прикатил на белых «Жигулях», припарковался у своего подъезда. В лифте после него остался тяжелый дух перегара. Пьяный-то пьяный, а быстро сообразил, кто и зачем пожаловал в гости, но до телефона не успел добежать. Жил он в трехкомнатной квартире улучшенной планировки с двумя служебными помещениями или попросту – комнатами без окон. Делать обыск в такой квартире глупо: за ночь не справишься. Да и по морде бармена видно, что долго молчать – не в его характере.

Коноваленко понял это и посмотрел на сообщников, спрашивая, кто возьмется. Сергей кивнул. Такой же подонок, обворовывающий пьяных клиентов, разлучил его с женой. Посмотришь – гнида гнидой, ряха тупая, видать, извилины, как и мускулы, жиром заплыли, пуговицы на рубашке руба стоят, еле сходится на животе, задница шире плеч, а ведь получается, что эта мразь удачливее в жизни, походя срывает лучшие ягоды, оставляя тебе зелень, кислицу. Ничего, сейчас отрыгнет нажранное.

Бил бармена под музыку. Японская стереосистема добросовестно задавала рабочий ритм и как бы подбадривала голосом иноземной певицы. После первой же порции бармен надломился, запросил пощады. Не поверил ему, продолжал бить, и жертва немного оклемалась, пообвыкла к боли.

– Ничего, заговоришь, – пообещал Сергей и потащил бармена в ванную комнату.

Наполнив ванну до краев холодной водой, окунул в нее голову бармена. Шея напряглась, изогнулась кверху – так притопленный мячик пытается выпрыгнуть из-под ладони. Когда она ослабла и к поверхности устремилась тоненькая цепочка пузырьков, ослабил давление. Голова с шумом выскочила из воды. Разрешил сделать короткий вдох и снова окунул. Минут через двадцать бармен раскололся, выдал тайники в квартире. В них были в основном советские деньги. Коваленко вернулся в ванную комнату и спросил у бармена, курившего поощрительную сигарету и щурившего глаза от дыма – руки у него остались связанными:

– А где валюта?

– Нету, – прошептал бармен, трусливо выглядывая из-под мокрого колтуна, нависшего над глазами.

– Макни пару раз, – сказал Коноваленко.

Водные процедуры восстановили память.

– В гараже...

– Где именно?

Молчание. Сергей вдавил голову в воду, подержал до первых пузырьков.

– В яме... в правой стенке... за ящиком с запчастями.

– Поедешь с нами, покажешь.

– Я лучше объясню, – забормотал бармен. – За заправкой налево, потом, перед забором, еще раз налево и сразу въезд в кооперативный гараж. Первый проезд, седьмой бокс с той стороны, где будка сторожа. Зеленые ворота.

Старший лейтенант внимательно слушал и кивал головой. Так, наверное, кивает, когда допрашивает у себя в кабинете.

– Молодец, подробно объяснил, но придется тебе, дружок, прокатиться с нами: вдруг напутал что-нибудь.

– Не напутал... не надо... – взмолился бармен.

– Афганец, уговори товарища, – предложил старший лейтенант и пошел узнать, пересчитали ли добычу.