Время новых дорог

— Помилуйте, чем же я вам не угодил? Аванс вы получили. Гарантия поездки на международные соревнования стопроцентная — документы уже оформляются. С летунами я договорился. Побродите денька три по тайге, пока вас будут усиленно разыскивать, потом благополучно вернетесь на базу. Все счастливы, все довольны. Ну, покусают комарики ваших протеже — всего и делов. Положа руку на серце, я бы сам с вами не прочь. Хочется посмотреть, как они прореагируют на нестандартную ситуацию. Пусть понюхают подобие подлинного экстрима. Это им не со смертью в догоняшки играть — раз-два и мимо проскочили, нервы пощекотали. А вот пешочком рядом с ней пройти, на карачках проползти, в глаза долго-долго посмотреть — тогда посмотрим — ху ис ху. Вы их там сильно не опекайте, пускай сами.

— За что вы их так невзлюбили?

— Отнюдь. Будет интересно посмотреть на результат. Хотя определенный элемент классовой ненависти с моей стороны имеет место. Поскольку все — вот этими ручками и вот этим черепком. Вы, Павел Сергеевич, насколько я в курсе, тоже из нашего рабоче-крестьянского сословия. Нам ключи от квартиры, где денежки лежат, только во сне снились. Так?

— Это горы, может всякое случиться.

— Может, но не должно. Все рассчитано до мелочей.

— Все рассчитать невозможно.

— Естественно, элемент риска присутствует. За это мы вам и платим.

— Но я вас предупреждаю…

— Внимательно слушаю.

— Если что, я лично вас достану.

— К чему такие крайности? Все будет о’кей. Выпьем — и баиньки. Вертолет прилетит в восемь ноль-ноль. Ваше здоровье!

Они выпили.

— И берегите девочку, — серьезно сказал Незнакомец. — Я навел справки — она действительно «супер». Исключительная редкость в наше дурацкое время.

Вертолет летел в густых облаках. Изредка в их разрывах внизу были видны горы, тайга, тонкая извилистая лента реки, и снова все скрывала вязкая, серая вата облаков.

Пассажиры сидели наготове — в шлемах, с досками в руках. Виктор то и дело поглядывал в блистер. Наташа ободряюще улыбнулась тревожно смотревшему на нее Саше.

Второй пилот выглянул из кабины, поманил рукой тренера.

— Ваша высота в облаках. Будем возвращаться?

— Других вариантов нет? Может, покрутимся, подождем?

— Покружить можно, только вряд ли…

В это время вертолет снова вырвался в просвет. Совсем рядом проплывала заснеженная остроконечная вершина горы. Первый пилот показал пальцем вниз.

— Наша? — обрадованно спросил тренер.

— Вряд ли. Трудно ориентироваться. Спустимся ниже, дадим круг. Ждите сигнала.

Тренер вернулся к ребятам.

— Что там? — спросил Виктор.

— Облачность. Возможно, придется возвращаться.

— Прекрасный снежник, — Виктор снова прильнул к блистеру. — Может, на него? Стопроцентный экстрим.

Вертолет снова вошел в облачность.

— Экстрим будет, когда окажемся в незнакомой местности без ориентиров и продуктов.

Виктор достал из кармана навороченный мобильник.

— Позвоним предку, засекут сигнал, к вечеру будем на базе. Все так просто, что даже неинтересно.

В это время замигала красная лампочка, раздался сигнал внимания. Все прильнули к блистерам. Вертолет завис рядом с вершиной, остро прорезавшейся из облаков, и медленно опускался на какое-то подобие площадки. Второй пилот быстро прошел через салон и открыл дверь. Показал рукой — давайте быстрее!

Первым к выходу пошел тренер, на ходу опуская со лба защитные очки.

— Она?

Пилот показал большой палец.

Тренер исчез в снежной круговерти, поднятой винтами вертолета.

Следом шагнула Наташа. Пилот высунулся в дверь, чтобы посмотреть, как она спрыгнет. Ничего не разглядел, показал Виктору пальцем ей вслед, а затем показал кулак: мол, берегите девушку, а то…

Виктор улыбнулся, хлопнул его по плечу и спрыгнул вниз. Сразу вслед за ним спрыгнул Саша.

Вертолет стал медленно набирать высоту, шарахнулся под углом от соседней вершины, вошел в облака и скоро его удаляющийся рокот погас окончательно. Наступила первобытная всепоглощающая тишина.

В кабинете заместителя директора одного из крупных городских банков раздался мелодичный зуммер мобильника. Человек, сидящий за столом, торопливо открыл его. Это был отец Виктора — Леонид Борисович Кучинский.

— Слушаю, — сказал он и надолго замолчал, слушая невидимого собеседника.

Затем заговорил резким неприятным голосом:

— Я тебе не за идеи плачу, а за их исполнение. Три дня о них не должно быть ни слуху ни духу. Если он узнает, где они, он просто пошлет туда спасателей. А мне надо, чтобы он полетел туда сам. Напридумывай там всяких ужасов, катастроф, землетрясений, оползней — что там еще может случиться? — не мне тебя учить. Но в среду его не должно быть в городе. В противном случае — сам понимаешь. Действуй. Ночью позвонишь ему домой… Позвонишь, я сказал! Выдай пока только часть информации — проверим реакцию. Все! Все, я сказал! Мне тебя заранее жалко, если что-нибудь будет не так.

Он отключил мобильник, и некоторое время сидел задумавшись. На большой цветной фотографии, стоявшей на столе, они с сыном весело смеялись чему-то.

В кабинет заглянула секретарша.

— Леонид Борисович, к шефу.