Время обнимать

– Что тут непонятного, – по-взрослому вздохнул Саша, услышав вчерашнюю историю, – наверняка тот старик своего палача встретил, бывшего гэбиста какого-нибудь. При чем тут Жанна д’Арк, думаешь с тех пор палачей не было, при Сталине не пытали и не убивали? Вот именно невинных – и ученых, и врачей, и еще разных людей. Даже маршалов, Блюхера и Тухачевского, я сам читал! И академика Вавилова. А твой дед точно этого гада раньше встречал, но раз не рассказал, значит – боится. Мой папа говорит, гэбисты нарочно так устраивали, чтобы каждый человек был замешан – либо ты заключенный, либо тюремщик.

Конечно, Артем был младше, но всего на полтора года, почему же он так растерялся? Нужно было наорать на Сашку за глупые шутки или хотя бы позвонить деду, пусть скажет, что в нашей стране не могли убивать маршалов и ученых! Без всякой вины убивать, словно преступников и бандитов. И почему Тёмин дед, бывший фронтовик, имеющий орден, должен бояться какого-то облезлого Бориса Ивановича? И что такое гэбисты, в конце-концов?! Но он только оттолкнул Сашку и позорно убежал домой. И еще нарычал на бедную Мусю, когда она пыталась сунуть ему под мышку градусник.

И опять мама и бабушка мялись, но признавали – да, в нашей советской стране убили и замучили многих невинных людей, и военных, и ученых, и писателей. Трудно объяснить, как это случилось, многие взрослые люди не понимают, не то что мальчики в двенадцать лет, но сегодня все преступники разоблачены, больше такого не повторится.

Поздно вечером он слышал, как мама разговаривает с дедом по телефону. Сквозь сон накатывал и уплывал знакомый голос, единственный и до каждого оттенка знакомый, так что заранее знаешь конец любой фразы. Мама сначала оправдывалась, повторяла, что невозможно уберечь ребенка от влияния более взрослых учеников, потом стала кричать, вернее громко шептать, что дед мог бы взять на себя объяснения про сталинские реперессии и другие сложные темы, а не придираться к дочери, которая все тянет одна, как рабочая лошадь. В любом случае она не готова врать и рассказывать сыну красивые сказки, оставим эту партию Елене Сергеевне!

Тёма потом несколько раз собирался расспросить деда о Сталине и гэбистах, о Борисе Ивановиче и старике с костылем, он даже специально приехал на Грибоедова в тот вечер, когда Елена Сергеевна была занята в театре. Но почему-то передумал.

Тем временем незаметно начиналась новая история страны! Один за другим сменялись и умирали старики-руководители – Брежнев, Андропов, Черненко – по телевизору траурные марши чередовались с симфоническими концертами, никто не переживал и не сочувствовал, и Муся ворчала, что даже в своей любимой филармонии она не слышала столько классической музыки. Весной 1985 года (кажется, в мае, но точно до летних каникул) Артем, вернувшись из школы, застал непривычную картину: бабушка и мама дружно сидели у телевизора и не дыша слушали незнакомого дядьку с большим кривым пятном на лбу. Непривычную, потому что вкусы у них никогда не совпадали – бабушка обожала бразильские сериалы, а мама «Клуб путешественников».

– Новый генеральный секретарь, – с удивлением сказала мама, – хоть человеческую речь послушать!

Да, именно с того года их жизнь сорвалась и понеслась, словно грузовик по разбитой дороге, – то взлетая на ухабах, то проваливаясь в ямы, а то и просто буксуя в глубокой луже.

Нет, не так. Почему-то в воспоминаниях оценки прожитого часто переворачиваются с ног на голову и меняют окраску ретроактивно, как сказал бы Саша Цейтлин, и сегодня ты уверен, что в том навсегда прошедшем времени не верил и не радовался переменам, словно мог заранее знать события грядущих дней или лет. А тогда все перемены показались замечательными. Первым делом в школе отменили политинформации и пионерские линейки. Потом сняли портреты Ленина. Завуч по внеклассной работе носа не показывала из учительской и не требовала даже сменной обуви. Парторг школы, нудная и громогласная учительница истории Аврора Николаевна, вдруг превратилась в растерянную старушку и слиняла на пенсию. Антиалкогольный закон вызвал бурное возмущение деда. Облачившись в любимый бархатный халат и поправив шейный платок, он громко декламировал:

– Подымем стаканы, содвинем их разом! Да здравствуют музы, да здравствует разум!

Тетя Гуля разводила спирт ледяной водой строго до сорока процентов, добавляла лимон или тертую клюкву и переливала в фамильный хрустальный графин. Напиток назывался «Чудиновка» и пользовался бурным успехом у гостей и родственников.