Время обнимать

Короче, через неделю, посмеиваясь над собой, Виктор Андреевич вновь заехал, потом еще раз, потом еще. Малыш менялся каждый день и каждый день становился все более занятным – строил рожицы, подмигивал, хлопал в ладоши. И все время смеялся, звонко заразительно смеялся, так что все вокруг покатывались со смеху. Удивительно, но в таком маленьком человеке уже просматривались мужество и сила воли, он упорно постоянно учился – садиться, доставать погремушку, строить пирамиду, – и при этом не ныл и не распускал сопли, как положено любому младенцу. Особенно поразительно малыш учился стоять – подтягивался к высокому краю кровати и тут же падал, ударяясь головой о деревянную стенку, опять подтягивался и опять падал, сто раз подряд падал и вставал, пока однажды Виктор не застал его твердо стоящим, с улыбкой во всю физиономию. А потом малец заговорил! Радостно, упиваясь собственным голосом, повторял на разные лады ма-ма-ма, да-да-да и вдруг четко и осознанно сказал – деда! И посмотрел на Виктора! Да, это был его наследник, его повторение и продолжение, черт возьми!

Имя Наталья придумала неплохое – Артем, хотя могла бы и Андреем назвать, помянуть деда Приходько. Виктор вдруг стал часто вспоминать отца, молчаливого, рано поседевшего красивого мужика, с каждым годом все больше чувствовал, что становится на него похож – так же любил аккуратность во всем, не торопился по пустякам, не разговаривал без необходимости. А Артем станет похож на Виктора! У парня уже сейчас явный музыкальный слух, это тебе не Гуля. Лишь бы женщины не занянькали, с Муси станется. Но если приходить и почаще общаться, вполне может вырасти друг и продолжатель дел! Тем более отца он практически не видит, а парню важно мужское воспитание.

В общем, в пятьдесят лет у Виктора Андреевича впервые пробудились родительские чувства. Они ходили с Артемом в зоопарк и на спортплощадку, без лишней болтовни, как и положено мужикам. Тайком от всех прямо на улице съедали по две порции горячих сосисок (Муся бы скончалась на месте!), обсуждали последние новости в детсаде, потом в школе, потом в университете. Артем учился блистательно и прекрасно играл на фортепиано, но все-таки предпочитал точные науки (на радость Мусе, преданной внучке профессора Шнайдера) и сразу после школы легко поступил на математический факультет. Глуповатый выбор в наше время, явно мама с бабушкой посоветовали, но еще не вечер, широта интересов и возможностей только обогащает. Наташа ужасалась и гордилась, словно кукушка, высидевшая орла, страстно обожала сына и даже ухитрилась не испортить его излишней заботой.

И вот два года назад по какой-то никому не понятной причине Артем прекратил общаться с дедом. А его мать и бабка упорно избегали вопросов и старались вовсе не упоминать имени внука. Наконец вчера, когда Виктор немного отдышался от жуткого приступа, всхлипывающая Наталья впервые за долгое время заговорила про Тёму. Мол, мальчик всегда страдал от отсутствия отца (интересно, кто его оставил без отца?), поэтому особенно интересовался историей семьи, сравнивал даты рождения, собирал старые фотографии. А два года назад, ни с кем не согласовывая, уехал в Белоруссию в надежде найти кого-то из ветви Шнайдеров. Больше она ничего не знает. Артем страшно изменился после возвращения, стал молчалив и даже груб, буркнул только, что после массовых расстрелов в годы войны свидетелей не нашлось и даже в архивах не сохранилось имен.

– Где именно он был?! – Виктор постарался дышать как можно спокойнее и незаметно прижал рукой бешеный стук в груди.

– Где-то в Гомельской области. Или в Могилевской. Я точно не знаю.

– Наташа, я тебя прошу, уговори его прийти ко мне! Слышишь, девочка, я тебя умоляю, прийти как можно быстрее, сегодня или завтра! Скажи, что планируется срочная операция, что я могу умереть…

– Папа, господи, почему умереть?! С чего ты взял? Но я скажу, я… я постараюсь, только не волнуйся. Я постараюсь.