Время Обреченных (СИ)

Заммер обернулся. Одетый в костюм-тройку молодой человек выдавил из себя вымученную улыбку. Шляпу, как и большинство пассажиров на палубе, он предпочитал держать в руках, день сегодня такой – нет-нет да налетит резкий порыв ветра. Вместо галстука он носил строгую чёрную бабочку, среди британцев, а он был несомненно британцем, здесь в Баварии это было большой редкостью. Карл тоже предпочитал бабочку, к масонской удавке он питал неприятие. Чего не скажешь об англичанах, французах и американцах, как один щеголявших в почти однотипных по покрою деловых костюмах, не зависимо от рода занятий – биржевой брокер ли, журналист, чиновник или торговец. Даже королевские офицеры обзавелись галстуками цвета хаки для повседневных и парадных мундиров, этакими удавками как у коммерсантов и демократов-плутократов.

– Буду рад, – ответил Заммер, кривя душой, впрочем, внешне это никак не отразилось.

– Дункан МакКол, – представился молодой человек, занимая место у леера. – На данный момент я просто путешественник.

– Карл Заммер. Служащий компании "Гауэр и Матусевич".

– Не слышал о такой, – МакКол пожал плечами. – Я в Баварии недавно. И то – ненадолго.

– Вы шотландец?… – Заммер намеренно выставил себя невеждой, в конце концов хорошо если каждый десятый европеец различает шотландские фамилии, а если в них к тому же отсутствуют родовые приставки Мак, так и того меньше. Да и не все европейцы о Шотландии знают. Сам же Карл фамилию собеседника раскусил играючи, он по-видимому из горцев, англизированная McColl происходила скорей всего от гаэльской MacKol.

– Конечно я шотландец, – подобрался МакКол. – Я разве похож на англичанина?

– Прошу меня простить, я в ваших островных нюансах не разбираюсь, – соврал Заммер, ещё до озвучивания фамилии он отметил, что этот британец не англичанин.

Фенотип чистых валийцев и шотландцев имел ряд отличий, к тому же он был слишком сдержан, даже улыбка давалась ему с большим трудом. Большинство шотландцев не любят обнажать свои чувства, им претит бурное проявление эмоций, а попади на их праздник, например, темпераментный испанец, он нашёл бы мероприятие ужасно скучным – этакая толпа угрюмых и несловоохотливых мужчин и женщин, топчущихся на месте словно на переломанных ногах, в их устах "сойдёт" или "не плохо" – высшая похвала. А уж если типичному шотландцу взбредёт что-то в голову, он как осёл будет гнуть свою линию и не успокоится пока не добьётся своего или пока не уверится в недостижимости идеи.

– Хорошо… – сказал после паузы МакКол. – Вам, пожалуй, простительно.

– Вы настолько не любите англичан?

– Знаете, сэр, тут даже не в любви дело. Дух старой Шотландии остался только в провинциях… У нас даже язык свой – гаэлик мало кто знает. Он преимущественно в горах остался. На равнинах и в городах давно скотиш, а он почти английский. Заявись я, к примеру, в Глазго в родовом килте, мои же сверстники меня обсмеют.

Заммер совершенно искренне удивился.

– А как же армия? Шотландский полки? – он припомнил солдат 4-й пехотной дивизии, особенно полк "Чёрной стражи", носивший чёрные килты и особые шотландские кители – дублеты, да и головные уборы "Тэм О"Шэнтер", названные по имени героя национального фольклора, смотрелись очень своеобразно, особенно из-за красного пера вместо кокарды. – А как же праздники, наконец?

– Армия – это другое дело, это воспринимается как элемент самобытности. Праздники… На праздниках, сэр, в килтах ходят всё больше музыканты. Горожане не спешат их одевать, кто корни потерял, не зная собственных родовых цветов, кто не желает выглядеть деревенщиной. Вот в глубинке, особенно в горах – там по-другому, жива ещё Шотландия.

МакКол вытащил из кармана трубку, извлёк пыж, не дававший высыпаться заранее набитому табаку.

– Вот так, сэр, – он зажал зубами изогнутый мундштук и прикурил от спички, попыхивая дымом при "растопке". – А вы не плохо на английском говорите.

– К моему сожалению, английский знаю не досконально, – посетовал Заммер. – Пришлось вспоминать университетские занятия. В Баварии без него трудно.

– Вы, насколько я могу судить, немец?

– Совершенно верно.

– И поскольку вы сейчас на этом пароходе, значит не из Южной Германии.

– Я из Праги.

– О! Прага! – оживился МакКол. – Я как раз подумываю отправиться в санаторий в Карлсбад.

– Боюсь вас огорчить, но Карлсбад не под Прагой, он в соседней провинции.

– Да? Какие там огорчения… Всё равно через Прагу ехать придётся, давно хотел посмотреть столицу Богемии.

– Знаете, сэр, – Заммер пыхнул сигарой, – при чехах, пожалуй, не стоит упоминать Богемию, они сейчас это не любят.

– А как же быть со знаменитым богемским хрусталём?

Заммер пожал плечами.

– Германизация Чехословакии уходит в прошлое, особенно Чехии. Богемия и Моравия – моветон. Карлсбад, кстати, тоже. Чехи называют его Карловы Вары. Кроме того, теперь в Праге в почёте англоманство и франкофильство.

– Жизнь не стоит на месте, – философски заметил МакКол, выпуская клуб дыма. – Старушка Европа уже не та.

– Это чувствуется особенно здесь – в Баварии, – Заммер скорчил кислую мину.