Время одуванчиков

– Это ничего не доказывает.

Я покачал головой.

– Слушай, полковник. А как ты работу свою делаешь? Вот я книжки читал, фильмы смотрел – там детективы так не говорят – это ничего не доказывает. Это начальство так говорит, а детективы вроде так не должны, а? Должны же быть у вас какие-то… доверительные источники, или как вы их там называете? Должны же вы как то проверять информацию?

Полковник задумался – Ломов возможно случайно, а возможно и нет – попал по больному. Он и сам в последнее время думал над тем как они работают.

Хреново работают!

Если внимательно почитать уголовно-процессуальное законодательство, то понимаешь одну вещь, которую гражданские не понимают – главный в процессе не сыщик, а следователь. Он формально процессуально самостоятелен – а вот сыщик – нет, сыщик должен всего лишь исполнять поручения следователя. Следователь поручение выписал – сыщик работает. Сыщик занимается отсебятиной – получит по башке или от начальства или от следователя. Или от обоих разом.

В чем интерес следователя? Он по сути простой – как можно быстрее закрыть дело, так чтобы прокурор не придрался, написать обвинительное и дело с себя спихнуть. Причем в паре опер-следователь более загружен именно следователь – потому что опер работает только по неочевидным делам, а большая часть дел – она очевидная. Выпили – поссорились – труп. Но эти очевидные дела – тоже надо оформить, провести допросы, назначить экспертизы, написать и утвердить обвиниловки, занести все в программу и заполнить кучу статотчетности. А людей не хватает и и на очевидное – уходит большая часть рабочего времени, если не всё целиком.

Следователю – за редким исключением – пофиг кто совершил преступление. Он берет за хвост того, кого проще всего взять. И дает оперу поручение искать доказательства его вины. Если даже опер видит или подозревает, что преступник другой человек – сделать он ничего не может. Если он будет разрушать версию следака – получит от следака жалобу, а от начальства по башке – тебе больше всех надо что ли?

Но помимо поручений следователя – остается еще оперативная и профилактическая работа на местности. Думаете, кто-то ее делает?

Ага, как же…

Раньше – делали, потому что было не пофиг. Теперь пофиг почти всем. Если поручение следователя нельзя не выполнить, оно зарегистрировано, за его неисполнение следак нажарит, потому что ему тоже неохота висяк иметь из-за ленивых оперов. А вот что касается оперативных материалов, которые не имеют реализации в виде возбужденных уголовных дел…

Тут опера сами по себе, их никак не проконтролируешь. Да и как их контролировать? Раскрытие – оно фиксируется и записывается на конкретного человека. Это зачтется при переаттестации. А оперативная работа – требует времени и по сути представляет из себя поднятие гемора и себе, и следователю и прокурору на ровном месте. Никто не хочет иметь на земле опера, который раскапывает неочевидные преступления и заставляет возбуждать по ним уголовные дела с неясной перспективой. Ведь очевидное преступление – оно на то и очевидное, его надо просто оформить, оно имеет хорошую следственную и судебную перспективу. Неочевидное – оно всегда геморное. Доказательств мало, преступника установить сложно, если вообще возможно, хорошая перспектива висяка и проблем у всех. А раскрытие – все равно, одно раскрытие, пусть ты пьяницу изловил, который соседа убил за бутылку, или целую мафию раскрутил.

Вот и получается, что по простому и очевидному система работает исправно. Тот же следак – если даже преступление и очевидное, не поленится выписать пару поручений знакомому и послушному оперу, чтобы и тот получил себе «раскрытие» и смог нормально переаттестоваться, получить нормально очередное звание, повышение. А вот что касается неочевидного… коррупции… разборок… деятельности мафиозных структур – никто это не копает и не будет копать. Просто потому что не копать – проще, чем копать.

Но у каждого есть своя черта. Вот, полковник Терещенко получил информацию о том, что совершено убийство отставного полковника милиции, причем убийца – другой офицер милиции в отставке, а мотив – связи с организованной преступностью. И он знал, что это, скорее всего, правда, просто потому что это нацелено все против Лома, и Лом хочет использовать полицию, чтобы нанести удар по своим врагам. И это плохо – но убийство, есть убийство. И помощь в раскрытии есть помощь в раскрытии, вне зависимости от того кто и зачем ее оказывает.

– Должны, – сказал он, – это называется источники. Источники пишут расписки о сотрудничестве с органами.

…

– Написать не желаете?

– Я что, повод давал?

– Ну повод, не повод, но информацию давали.

– Забудь, полковник.

Терещенко усмехнулся.

– Увы, не могу. Мне вот только непонятно, а почему вы мне- то это все сообщаете?

…

– Решили за полицией укрыться?

Удар ушел в пустоту.

– Решил, – кивнул Лом, – как и всякий гражданин, у которого проблемы. Разве полиция не для того вообще создана?

– Вы – не всякий гражданин.

– А почему? Какой я гражданин, если не «всякий»?

– Не юродствуйте.

– И не думаю.

Ломов помолчал немного.