Время одуванчиков

– Я – бродяга по жизни, пацаны. Мне – волю подавай. Потому – и для коллектива и для меня самого будет лучше, если я отойду. Предлагаю старшим в коллективе избрать Лома. Моего друга по жизни, и человека, который сможет рулить коллективом ко благу. Такие дела, пацаны.

Все молчали. Потом Мишарик сказал

– Ты чо такое говоришь, Ларик?

– Все так, пацаны. У меня есть личные обстоятельства. Но для коллектива нужен старший, надо продолжать двигаться, Движение идет, лавэ идут. Мое мнение – Лом будет лучшим выбором, чтобы возглавить коллектив. Тему с бухлом он придумал, с нее мы сейчас снимаем больше, чем с получалова. Придумает и другое. Его я знаю и ему – верю.

И тут прибежал пацан, которого на стрёме поставили.

– Блатные едут!

***

Короче говоря, Гиви со своей шпаной приехал, когда мы сидели в нашем старом кафе, и думали, что теперь делать? Дела были, мягко говоря, не ахти, и вопрос уже стоял так – сколько удастся перебить нам перед тем, как перебьют нас. Нельзя допускать, чтобы прослыть отморозками – против отморозков объединяются все.

Сначала появились разведчики. Их тормознули, они назвались, и остались стоять. Потом появился караван джипов, среди угловатых черных жуков выделялся зализанный красавец Мерс последней модели. Гиви всегда отличался страстью к понтам и роскоши, и можно было только с доброй улыбкой вспомнить своего предшественника, который и Волге-то своей не был рад…

Машины остановились, на свет Божий полезла братва. Можно прикинуть кто тут – воры и из соседних регионов подвезли подкрепление. И эта блатота уже новой формации – внешне ничем не отличалась от нас. Просто ботала по фене.

А я – достал из кармана и прижал к бедру Глок. Самая крутая из контрабанды на сей день машина, лёгкая, и магаз ёмкий, почти как у Стечкина. Я всегда понимал, что наше движение может кончиться плохо. Но если кончится – то и кончится.

Вопрос в том, сколько я смогу взять с собой?

Тема – проще некуда. Вор – он ведь всего лишь человек. Всего лишь несколько десятков килограммов плоти и костей. И пуля – пробьет их так же, как и плоть и кости любого другого.

Сначала зашел какой-то бес, в кожаной куртке. Приблизился к нам, скомандовал:

– Стволы, перья на стол достали.

– Тебе еще ничего не достать?

Это Ларин.

– Лети, голубь, пока цел. Не видишь, обедают люди…

Это было серьезным оскорблением. Но бес этот, видимо, хорошо просекал такие моменты, и понимал, где понты, а где и маслину в лоб могут закатать. Потому он коротко сказал:

– Ответишь.

И вышел.

– Да хоть два раза на дню, – прозвучало ему вслед.

***

Воры посовещались, потом в кафешку шагнул сам Гиви. Был он в светлом плаще, небритый. Модный весь.

– Место за этим столом мне найдется? – спросил он с акцентом.

Несколько секунд молчания. Потом Ларин поднял руку.

– Витя. Принеси стул уважаемому человеку…

Витя, бармен, у которого тряслись руки – принес стул. Когда он его ставил – ножки стула стучали.

– Заказать что-то?

Вор покачал головой.

– Сыт, спасибо…

За враждебным столом не едят. Если два человека едят за одним столом – это символ того, что они не враги.

– Своих убери, разговор на ухо есть, – сказал вор.

Ларин покачал головой:

– От тех, кто за этим столом, у меня секретов – нет.

Вор посмотрел на него. Потом на меня. Он, наверное, понял, что я в него целюсь. Но ничего не сделал. Просто сказал:

– За тот скок ответить придется.

– Какой скок? – спросил Ларин.

– Ты знаешь, какой.

– Не знаю.

Вор это проигнорировал.

– В той теме – в доле сидел сам Барон. Ты знаешь, кто такой Барон?

– Слышал.

– Короче, Барон сильно недоволен тем, что произошло. Но вы можете соскочить легко. Просто верните то, что взяли. И окажите Барону услугу – за штраф. Короче, телек смотрите? На днях в Москве завалили одного чиновника. Большого человека. Кто-то из вас должен взять это на себя. Пойти в сознанку. Пофиг, кто; это вы сами решайте. После чего – Барон к вам претензий не имеет. Ну и то, что взяли – вернёте. – Вор встал. – Времени вам двое суток. Свалить не пытайтесь. На Луну все равно не свалите. – Гиви посмотрел на Ларина: – Кстати. Твоя телка загранпаспорт оформляет, да? Ну, думайте.

***

Оставалось одно…

То, что за нами будут следить – это сто процентов, если и не следили до сих пор, то сейчас хвост будет. Выходить на дядю Степу Маркова… означает спалить и его и лишиться последней надежды что-то решить. Понятно, хоть он старший опер и многое может, но кто он такой против Москвы?

Но у нас был шанс. Шанс был в том, что место, в котором мы собирались – оно было на самой окраине города. Там с одной стороны поле, речка, лесок, с другой стороны – промзоны, которые мы хорошо знали, потому что играли там еще шпаной. И с другой стороны – там недостроенный консервный завод, место мрачное. Его при Горбаче строить стали, но не достроили, даже крышу не везде поставили. Вальнулось все…

Вот мы и сорвались. Они никак не ожидали, что мы пешком сорвемся. Бросим машины. А мы рванули. И потому оторвались… да еще темнело там уже…

Забрались на стройку… собаки там были – но нас не тронули. Вопрос был – ночевать тут или идти…