Время олимпийских рекордов (СИ)

— А турнир-то в этом году отличный! — обрадованно приложился к солдатской фляжке мой сосед, — ох Петрович жалеть будет, что не пошёл!

— У меня такое чувство, что наш чемпион зазвездился, — тихо рядом сказала какая-то женщина, — и ему показывают, что есть боксёры в Москве хорошие, но они не выставляют свои умения напоказ.

Её идею тут же подхватили и слух пошёл гулять по трибунам.

— Победителем, четвёртый год подряд, стал Евгений Иванов, — рефери поднял руку человеку, который едва стоял на ногах. Рассечённая бровь, заплывшие глаза, огромные щёки, и тело в красных потёках, в общем на победителя, как по мне, он явно не тянул. Но его противник, лишь раз отправил его в нокаут, поскольку понял, что тот больше не встанет и сдался, заняв таким образом второе место. Но правда на награждение ни серебряный, ни бронзовый призёр не пришли, так что избитый насильник, едва держась на ногах, принимал поздравление от организаторов турнира в одиночестве.

«Мои инструктора, страшные люди, — отчётливо понял я, смотря на него, — и урок преподали действительно такой, что мало не покажется никому. Ладно, мне пора идти».

Кинув взгляд на трибуну, где сидела Аня, я увидел, что там уже никого нет, поэтому поднялся и пошёл к выходу, прислушиваясь к бурлящему человеческому потоку, которые строили всевозможные предположения, что же сегодня такое они увидели.

— Иван! — услышал я её голос, и вжал голову в плечи.

— Иван! — поняв, что моя маскировка раскрыта я остановился и с тяжело бухающим сердцем в груди наблюдал, как ко мне подходит Аня со своим спутником.

— Привет Иван, — она подошла ко мне вплотную, и внимательно посмотрела по сторонам, словно ища кого-то рядом.

— Добрый день Анна Константиновна, — смог я взять себя в руки и ответить.

— Как у вас дела? — поинтересовалась она ровным тоном, но на меня глянули знакомые две льдинки, которых я давно уже не видел.

Я огляделся.

— У кого это у вас? — удивился я её обороту речи.

Она смутилась, покосилась на спутника. Которого не представила мне, а он явно посматривал на меня с неодобрением и даже злостью.

— Ну у тебя и Галины Леонидовны, — наконец выдавила она из себя.

— У меня всё хорошо, — я пожал плечами, — а никакой Галины Леонидовны я не знаю, у меня нет таких знакомых.

После моего ответа настала тишина. Аня растерянно пыталась рассмотреть в моих словах или выражении шутку, так что я даже снял очки и показал ей, что полностью серьёзен.

— Ну как же, мама говорила, вы теперь вместе, — её голос задрожал, — она тебе часы с бриллиантами подарила, машину новую.

Я поднял сначала одну руку, затем вторую, показывая, что у меня обычные самые дешёвые часы.

— Наверно в машине оставил, — иронично прокомментировал я этот показ, — какая кстати машина?

— «Волга», — тихо сказала она.

— Ну да, вот в ней видимо всё и оставил, где-то рядом с совестью, — хмыкнул я, — прошу меня извинить Анна Константиновна, но мне нужно тренироваться.

Повернувшись, я снова надел очки и пошёл пешком до метро, денег на такси не было. Если бы не полное обеспечение на базе ЦСКА и в школе КГБ, то я давно наверно двинул ноги, а так по факту мне они были не очень-то и нужны, только если вот так, изредка выбраться в город.

Глава 12

Через три дня после турнира, утром, после моей любимой двадцатки, вежливый человек в костюме попросил меня проехать с ним, по просьбе товарища Петрова. Поняв, что от меня не отстанут, я вздохнул и сказал, что приму душ и переоденусь, чтобы не ехать мокрым. Он с наклоном головы вежливо ответил, что конечно меня подождёт.

Машина ждала нас за КПП, сев в которую мы втроём и поехали, вот только к моему удивлению не в центр на Лубянку, а на квартиру к Ане. Дверь я не стал открывать, а вежливо позвонил, мои сопровождающие остались внизу в подъезде.

Дверь мне открыл как раз товарищ Петров, выглядящий крайне грустно, но со мной он поздоровался и пожал руку, приглашая войти внутрь.

На кухне сидела Аня, со скрещёнными руками на груди, красными глазами и опухшим носом, явно опять плакала. На меня она старалась не смотреть, опустив глаза. Её отец вернулся и сел за стол.

— Колбасу будешь? — спросил он.

— Нет спасибо, поем лучше у Галины Леонидовны, — хмыкнул я.

При этих словах плечи Ани вздрогнули, и она, отвернув лицо, заплакала. Попросив взглядом её отца уйти, я пододвинул стул к ней, обнял её и поцеловал за ухом.

— Как не приду, в этом доме одни рыдания, тебя можно уже к центральному водопроводу подключать для обеспечения жильцов дома бесплатной водой, правда солёной.

— Ты меня никогда не простишь? — она повернулась ко мне, вздрагивая телом, когда я её целовал.

Я дотронулся губами до носа и губ.

— Никогда, если этот твой Вадим сожрал всю мою колбасу!

Она при первых словах снова пыталась заплакать, но когда я закончил, она против своей воли фыркнула.

— Ваня! У меня ничего с ним нет, я тебе говорила, мы просто друзья!

И стукнула меня по плечу.

— Эй, — возмутился я, показывая глазами в сторону коридора, — всё? Можем продолжить разговор?