Время падающих звезд

После полудня я совершенствовал свои навыки в гончарном искусстве. Я делал успехи. Мы брали золото и драгоценные камни в «куче отходов» во входном шлюзе, велели мастерам отливать металл по нашим меркам и затем вдавливали материал в высокохудожественные рельефные картинки в ее еще не обожженные кувшины и вазы. Так получались произведения искусства, которым не было цены. Скоро мы сделали столько горшков и ваз, что ими можно было снабдить небольшой город. Все же мы работали дальше, не разгибая спины.

Вечерами, когда отец уходил спать, мы с Ауль совершали прогулки. Но мне был уже знаком почти что каждый закоулок на этом спутнике. Поэтому, несмотря на мой упорядоченный режим дня, мне становилось скучно. Монотонное повторение предшествовавшего дня все больше и больше давило на мое настроение.

Однажды я отказался вращать дальше горшки. «Не могу больше», сказал я расстроено. «Для чего мы работаем, для кого? Мы создали произведения искусства — кто восхищается ими или радуется им? Кто использует эти вазы? То, что мы делаем, бессмысленно, отец…»

— Мне это доставляет удовольствие, — сказал он, — меня наполняет чувством удовлетворения, что я владею всеми этими прелестями и богатством.

— Конечно, — съязвил я, — вся твоя жизнь была самоцелью. Я и снова я… Сейчас я почти осознал то, что человек для чего-то должен жить, что он неразрывно связан с обществом — иначе он еще при жизни бесполезная оболочка. Я больше видеть не могу мои кувшины и вазы. Пусть роботы запульнут их во Вселенную — возможно их там когда-нибудь найдут.

— Мне известны твои плебейские взгляды, сын мой, поэтому я не буду с тобой спорить. Во всяком случае, все эти годы я проводил мои дни со смыслом. Я работал без перерывов. Я копаю, полю, удобряю мою пашню и упражняюсь в творчестве. При этом я занимаюсь наукой. К примеру, я изучаю природу, наблюдаю за животными и хорошо отношусь к ним. Между нами царит понимание. Баффра, самая маленькая из моих куриц, например, несет яйца мне в руку. В саду я наслаждаюсь государством муравьев. В нем царит полнейший порядок. Зверьки занимаются хлебопашеством, они собирают припасы, сушат зерна, прокладывают улицы размножаются — идеальное государство. Среди ты сможешь найти даже элиту и толпу…

— Почти отражение твоего собственного общества, — ожесточенно ответил я. — Элита и толпа, господа и рабы. Чтобы ты знал: Плевал я на твоих Шумиши-укини или как там они себя величают…

Я больше не мог выносить его болтовню, выбежал на улицу.

Он крикнул мне вслед: «Ты путаешь Шамашшумукина, брата Ашшурбанипала, с его сыном Синшаришкуном…

Пошел ты к черту, подумал я и начал искать Ауль. Она спала. И такса тоже лениво развалилась на траве.

Даже в нем казалось проснулось отвращение к окружающему миру. Он с каждым днем толстел.

Когда Ауль пробудилась из своего долгого сна, я поговорил с ней о своем отвратительном состоянии. Она поняла меня, и хотела попросить Ме перепрограммировать меня. С его позволения мы также могли бы взять транспорт для полетов на другие луны Юпитера. Но Ауль попытки Ауль связаться с ним были напрасными. Шеф хранил молчание. Я сказал: «Связь с твоим Ме более чем жалкая. Ты уже несколько недель пытаешься поговорить с ним. Если на Земле кто-нибудь хочет позвонить с одного континента на другой, связь устанавливается за несколько минут».

— А сколько пройдет времени, если вы захотите поговорить с кем-нибудь в окрестности Юпитера? — спросила она. Я перестал критиковать.

Прежде, когда я перерабатывал, моим самым заветным желанием было, когда-нибудь бесконечно бить баклуши. Ничегонеделание и ни-к-чему-необязанность казалось мне настолько желанным, что я даже завидовал ленивому существованию моего кота. Теперь у меня была возможность провести жизнь в полнейшей лени, и должен был признать, что тоска пожирала меня словно болезненный недуг. Я стал нервозным и восприимчивым словно мимоза, разрабатывал неосуществимые планы побега. Порой я думал даже о том, чтобы повторить роковое непослушание Вальди в контрольном центре и сбить скучный лунный мир со его орбиты.

С тех пор, как я поссорился с отцом Ауль, я избегал встреч со стариком, и он тоже, в свою очередь, гнушался моего общества. Ауль не избегала моего разраженного настроения, она пыталась выступать посредником, но у меня не было никакого желания, выслушивать поучения старика, и он показал себя не менее строптивым. Достойно внимания, с каким усердием он вкалывал в гончарной мастерской. Роботам приходилось то и дело доставлять новую глину. Старик словно выполнял экспортные заказы для всех планет Млечного пути.

Чтобы развлечь меня, Ауль однажды придумала забавную игру. Она повела меня в куполообразное помещение рядом с энергетическим центром. Оно было расположено вплотную к поверхности луны. Стеклянная стена открывала вид на внешний мир. Я должен упомянуть, что шестая луна Юпитера имеет так называемое связанное вращение, явление, которое еще не известно земным астрономам. Как известно, наша луна тоже обладает таким свойством, поэтому мы видим постоянно только одну сторону ее растресканной поверхности.