Время палача

— Маргарита Павловна! — Изотов шагнул к пациентке, крепко стиснул ее за плечи. Женщина вздрогнула и умолкла. Глядя в ее запрокинутое лицо, психиатр мысленно чертыхнулся. Все-таки жуткая это вещь — доживать и финишировать в одиночку. Не засыпать, слыша дыхание любимого человека, не обнимать его за плечи и за талию. Даже для мужиков это драма, для женщин же — самая настоящая трагедия.

— Маргарита Павловна, — более спокойно произнес он, — вы говорите сейчас вздор. Какие продукты? О чем вы?… Вспомните, что вы рассказывали о своих трехстах покупателях. Все-таки находились те тридцать человек, что говорили вам спасибо. Ведь находились, верно? Вот и вы, если все получится, просто поблагодарите меня и пригласите однажды в гости. Скажем, на чашечку чая.

— Чая?

— Ну да, угостите вареньем, с Дашей познакомите. Думаю, для нее это тоже окажется полезным. Кто знает, возможно, предложу ей работу в нашем центре. Научится работать с компьютерами, книжки почитает, о будущем призадумается. А там и об институте для нее подумаем.

— Сашенька, да как же мне вас…

— Все, Маргарита Павловна! На сегодня все. — Изотов протянул руку и придвинул к женщине листок с ручкой. — А теперь пишите. То, о чем я вас просил. И не волнуйтесь. Обещаю вам, все обязательно устроится…

* * *

Короленко как-то обмолвился: «Человек создан для счастья, как птица для полета.» Фраза сорвалась с языка и не затерялась. Нашлись, кому подхватить, а, подхватив, превратили в лозунг. Все правильно. Надо брать у природы силой, что не дается добровольно! А уж слова про счастье каждому придутся по душе. Потому что легко и красиво. Хоть и неправда. Уже только потому, что полет для птицы — дело обычное, можно сказать, заурядное, в то время как человеческое счастье всегда сиюминутно и всегда по сути своей редкость. Если уж прибегать к птичьим аналогиям, то правильнее поминать петуха или курицу. Вот у них полет и впрямь случается не каждый день. Однако поставь вместо птицы курицу — и звучание пропадет, смысл поблекнет…

Включив внешний монитор, Изотов убедился, что больше посетителей нет и, чуть довернув экран компьютера, пальцами быстро застучал по клавиатуре. Списки пациентов сменились блок-схемами методик, а их в свою очередь сменила стандартная заставка «Windows». Процедуру поиска нужного рубрикатора Изотов давно оптимизировал, сведя в кратчайший программный «путь». Картинка, иллюстрирующая золоченую калиточку, пропускала его разом в один из файлов виртуальной библиотеки, а образ появляющейся в окне изящной черной кошечки тут же отсылал пользователя к списку незавершенных «сказок». Еще пару недель назад он входил таким образом в раздел «Контрабасы», а месяц назад в раздел «Денежные единицы мира». Увы, получатель заказов толк в конспирации понимал. Потому и не засиживался подолгу на одном месте. Меняя вывески, адреса рубрик, тематику колонок, он легко и быстро разгуливал по интернету, и только бурливый след указывал то место, где он еще совсем недавно присутствовал.

Двигая мышкой, Саша Изотов совершил несколько быстрых нажатий и очень скоро оказался в нужном месте. В колонке предлагаемых для публичного чтения произведений он выбрал строку с названием: «Малыш и Палач». Задействовав право редактора, воспроизвел на экран последнюю сказку, загнав курсор в самый низ, взглянул на листок с записями Маргариты Павловны. Пальцы вновь запорхали по клавишам. Пристраиваясь к предыдущему абзацу, по экрану буквенной лентой поползла новая строка…

«А еще плачущий малыш пожаловался Палачу на злых лесорубов, что правили в замке, утесняли матушку и насиловали его сестричек и братиков. И никто во всем царстве не мог найти управы на злодеев, поскольку лесорубов защищали великие черные силы. Даже высокие королевские посланцы вернулись из замка ни с чем. Конечно, малыш многого не знал, но некотрые имена мог назвать с абсолютной уверенностью…»

Пальцы Изотова продолжали терзать клавиатуру, по экрану компьютера черными змеями ползли недобрые строки…

Глава 18

— Черт! Действительно лежит и не шолохнется. — Миронов с удовлетворением похлопал шкаф по полированному боку.

— Значит, мое предположение оказалось верным. Он вовсе не висел в воздухе, а попросту размазал в падении ту субстанцию.

— Откуда она вообще здесь взялась?

— По всей видимости, это следует спросить у Палача.

— Что ж, придет время — спросим. — Миронов вздохнул. — Но хоть одним чудом стало меньше — и то хорошо.

— Рад был угодить, — Вадим улыбнулся.

— А по мне так и оставшихся заморочек хватает за глаза. — Шматов кивнул на пятна, украшавшие стены. — Или скажешь, это снова копоть?