Время палача

Впрочем, сейчас у насильника вряд ли что могло бы получиться. Ужас помутил его сознание, заставил предательски дрожать колени. Это было стыдно и непривычно, но Альберт Полуянович ничего не мог с собой поделать. Пожалуй, никогда в жизни он так не боялся. От гостя исходили пугающие флюиды, сходу заставляющие верить в самую стервозную мистику. Этого не могло быть, но это было! И краешком сознания Альберт Полуянович понимал — прекратить ужас он мог только немедленными действиями…

Собравшись с силами, поклонник юных тел ухватился за тяжелый офисный стул. Всего-то несколько хорошеньких ударов! Сначала по черепу, а потом по хребту. И парочка свирепых пинков под ребра. И все! Весь этот бред разом завершится…

Подхваченный за спинку стул стремительно взмыл вверх, вывихивая пальцы, с той же стремительностью опустился. Не на спину страшного гостя, а на голову физкультурника. В глазах слепяще вспыхнуло, от боли Альберт Полуянович задушенно вскрикнул.

— Угомонись, касатик! В следующий раз сделаю еще больнее.

Неведомая сила небрежно сграбастала учителя физкультуры за горло, рывком подтянула к столу. При этом жутковатый гость даже не сдвинулся с места.

— Садись, лесоруб. — Палец незнакомца указал на кресло. — Бери бумагу, пиши. И не скули. С таким отношением к боли на зоне тебе придется, ой, как трудненько!

Обильно потея, Альберт Полуянович придвинул к себе чистый лист, корявым почерком вывел: «Заявление в органы внутренних дел…»

Все та же незримая сила продолжала стискивать его тело. Более того, она сумела каким-то образом пробраться и внутрь, ворочаясь гигантской змеей, небрежно тиская и перебирая его мокрые потроха. Альберт Полуянович был не просто напуган, он был сломлен и раздавлен. Вторгшийся в его кабинет незнакомец не собирался мериться с ним силой, бороться и что-то там доказывать. Все с той же брезгливой гримасой на лице и некоторой даже усталостью, он диктовал насильнику строки покаянного письма. Он не куражился и не ликовал, он просто делал свое дело — обыденно, привычно, без малейшего азарта. Стоял и ждал окончания неприятной процедуры.

— Написал? Наконец-то! Как же ты медленно пишешь, будто и в школе не учился… Ладно, бери конверт и запечатывай письмо. Надеюсь, конверты у тебя имеются?… Вот и хорошо. А как запечатаешь, поговорим о главном, потому что это главное тебе придется усвоить крепко-накрепко… — Палач скорбно вздохнул. — Сколько же вас развелось! Ты даже представить себе не можешь. Иногда я с ужасом думаю, что мне придется заниматься вами всю свою жизнь.

Альберт Полуянович сухо сглотнул. Ни возражать, ни просить о милосердии он уже даже не пытался…

Глава 24

Ожидая своей очереди, Миронов развлекался тем, что время от времени прихлебывал из бутылочки ядовито-зеленый «Тархун» и вслух зачитывал наиболее выразительные газетные перлы. Впрочем, выразительным было практически все, чему в немалой степени способствовал уровень нынешних журналистов. Как выразился один из эстрадников, современные акулы пера давно уже не писали, а жестикулировали.

— «Великолепное германское средство „Форшнапс“! — торжественно озвучивал чужую жестикуляцию Миронов. — Удобно в применении и дозировке, безболезненно и эффективно способствует работе кишечника. Только с применением „Форшнапса“ опорожнение вашего кишечника будет происходить однократно и сочно, с чувством глубокого удовлетворения.»

— Да уж, чувство глубокого удовлетворения — это привлекает. Там так и написано — «сочно»?

— Я что, выдумывать буду? Конечно, написано. А вот еще смешнее… «Сеть магазинов „Альфонс“! Препараты немецкой фирмы „Мяу-Бляу“ для настоящего сексуального опьянения. Надежно и безотказно в любом возрасте! Любовные капли и пролонгаторы, эротические кремы. В аптеках работают настоящие профессионалки!»

— Профессионалки — это как?

— Наверное, те, что надежны и безотказны в любом возрасте. То есть, если хочешь, конечно, настоящего сексуального опьянения.

— Заходил я раз в ихний «Альфонс» — пробурчал сержант Голиков. — Одни грымзы за прилавками. Стоят, улыбаются, салфеточками фалосы протирают. Они без того сияют, а им все мало.

Миронов гоготнул.

— Тут и про это есть, послушайте! «Вас мучит половая дисфункция? Нет проблем. Приходите к нам. Анонимно, быстро и кардинально мы разрешим все ваши затруднения.»

— Я помню, тоже возил кота на кастрацию. — Опять забубнил Голиков. — Он так у меня от этой дисфункции страдал, что тапки домашние насиловал. Вот я и решил ему помочь. Как говорится, быстро и кардинально. Так сеструхи меня потом чуть не убили. Радости, мол, животное лишил. Садюга, мол, ненормальный!

— Сеструхам-то — по сколько?

— Да старше меня будут. Что характерно, обе за мужем.

— Тогда понятно…

— Чего тебе понятно?

— А то, чего тебе, молодому, еще непонятно.

Скрипнула дверь, вошел отдувающийся Андрюхин, без слов плюхнулся на стул.

— Ну как?

— Полный атас. Народ в коридоре бузит. Опять паспорта заканчиваются. Дежурный через минуту к ним выбегает, успокаивает. Сема Эсес тоже рвет и мечет. В смысле, значит, рвет волосы, а мечет икру.

— Так он же лысый.

— Я в переносном смысле.