Время Перемен

— Многие в отряде нос от него воротят, но при мне молчат. Это я его взял. Уговорил комиссию под свою ответственность. В Татмере жалование пропивал, вывалился из кабака, а там попрошайки. Ну ты знаешь, как всегда. И этот прибился. Оборванный, худой, но милостыню не просит. Говорит, есть ли работа? И не воняет от него, как от остальных. И что-то такое в нём было, не знаю, выправка может… В общем, понял я, что военный и стал его расспрашивать. Не, ты представляешь, пешком сюда из Олясины пришёл, а работы, даже самой захудалой, нет. Посмотрел я его. Сыроват, но старается — этого не отнять. Иные приходят в отряд, сразу нос задирают. Дескать, ветераны. А этот нет. Глаза горят у него, понимаешь? Вот и взял я с него честное слово, что будет делать всё, чего не потребую. Пашет. Как-нибудь посмотри, он на час раньше поднимается и каждый день с копьём работает, или в доспехе бегает, упражняется, как я ему наказывал. Да и не совсем он зелёный. Одно дело в гвардии биться, с такими же орлами плечом к плечу, другое — в ополчении. Ни доспеха нормального, ни плеча крепкого рядом. А их ополчение билось до конца, уж я разузнал. Пообвыкнется, глядишь, ещё до взводного дорастёт. Парень вроде не тупой, наивный тока слегка.

Александр понимающе покивал, и дальше они ехали молча. Ему нравилось интересоваться судьбами людей, их поступками. Коллекционировать в памяти, сравнивать. Вот и сегодня ещё одна новая история. И Байл немного подрос в его глазах.

«Уговорить комиссию ради незнакомого человека — да, для этого нужно быть уверенным в том, что делаешь. Большое сердце».

— Было приятно помолчать, как в старые добрые времена, но дорого требует внимания, — сказал Байл, глядя на дозорного впереди, активно подающего знаки.

Байл умчался, подняв дорожную пыль. Несмотря на скуку, дорога Александру нравилась. Можно хорошенько отдохнуть от суеты, расслабить мозг. Или подумать над чем-то важным, не отвлекаясь на пустяки. После таких переходов соображаешь быстрее, охотнее. Они словно дарили силы. Древний повёл взглядом вокруг, мысленно благодаря эту дорогу и свою судьбу. Заметил слева, на краю видимости, помутнение на небе.

«Далёкое, но опытный глаз этим не обманешь. Надвигается буря». Древний дал шпоры коню и поскакал вслед за Байлом. Преодолев возвышенность, увидел дальше по дороге стоячую телегу. Вокруг люди, взводный и дозорный говорили с ними. Александр подъехал посреди разговора.

— Вы не понимаете. Лекарь отряда не знает и половины того, что известно древнему. Если не хотите рассказывать ему о болезни, мой отряд просто проедет мимо. Не хватало ещё подцепить заразу, — сердито говорил Байл.

— Но древние — мясники, убийцы. Мы для них букашки. Какая ему разница, умрёт мой сын сейчас, или через пятьдесят лет? Для них это миг, — возражал высокий сутулый мужчина, по виду ремесленник.

— Ты ошибаешься. Этот древний не раз вытаскивал нас из дерьма. Ему не всё равно, — не сдавался Байл.

— Он потребует плату! Они всегда требуют, и обычно баснословные деньги! А я всего лишь бедный перчаточник…

Байл увидел Александра, но разговор не прервал:

— Если он потребует плату за лечение — лучше заплатить, поверь. Оно того стоит. Либо древний, либо никак. Всё, хватит пустых базаров. Вот, кстати, и он, — Байл указал большим пальцем на внимательно слушающего Александра.

Люди стушевались. Не молодая уже женщина, по виду — жена мужчины, что-то зашептала ему на ухо. Несколько человек испуганно и удивлённо пялились на него, не решаясь нарушить повисшее молчание. Александр спешился.

«Наверняка ожидали молний из глаз, левитации и телепатии, а я даже не пержу громом» — такая реакция незнакомцев не была для него в новинку, но каждый раз забавляла. «В конце концов, если что-то происходит постоянно, лучше пусть это будет что-то весёлое».

— Сын заболел, да? Кто находился с ним дольше всего? — требовательно обратился он к толпе.

— Я, — отозвалась женщина. Всё желание толпы перечить улетучилось куда-то, только они узнали, что перед ними древний.

— Слушай внимательно и отвечай честно, ничего не скрывая. От этого зависит его жизнь и все наши. Что болит?

— Живот.

— Когда это началось?

— День назад.

— Понос, рвота, сыпь, покраснение кожи — есть что-то из этого?

— Нет.

— Любое изменение цвета, воспаления, опухоли, гнойники есть?

— Я… не видела, — всё больше пугалась женщина.

— Жар?

— Он просто лежит. Ему больно двигаться, ходить. Больно, когда колесо подскакивает на кочке… Жара нет.

Александр ещё раз бросил взгляд на мутное небо вдалеке, хлопнул по плечу Байла, указывая туда другой рукой:

— Похоже на бурю, да, взводный?

— Похоже, я сегодня выпорю весь взвод! Эти молодые засранцы должны были заметить раньше тебя и доложить мне. Мои глаза уже не те, а им за это платят, в конце концов, — ругаясь, Байл повернулся к разведчику, — Разбиваем лагерь справа от дороги, вот тут, где поровнее. Укрепляем, окапываем. Телеги на бок, гуляй-город сверху крепим. И обязательно дренажные канавы. Александр, что делать с ними? — Байл указал на кучку людей.

— Пока держись подальше. Я посмотрю, что с парнем.