Время перемен

Надо бы посетовать на своего бывшего начальника – мол, товарищ Есин, старый большевик, ходивший на баррикады еще в Первую революцию, не проявил должной твердости, приняв из Петрочека этакое бремя забот – три тысячи задержанных. Но ведь и Николая Харитоновича понять можно. Что такое Череповецкая губерния по сравнению с Петроградской, хотя, чисто формально, у них равный статус? Да вся наша губерния раза в четыре меньше одного Питера. И как отказать коллегам, если «колыбель революции» сама постоянно оказывает помощь захолустному Череповцу? Возможно, свой отпечаток накладывает и субъективный фактор. Есин в восемнадцатом году был прислан к нам из Питера, и он до сих пор воспринимает все просьбы из города на Неве, как приказы, требующие безоговорочного выполнения. Тем более, нелепо упрекать старика (м-да, занесло – Есину едва ли пятьдесят лет, мой ровесник) в том, что он не организовал агентуру, не наладил внутрикамерные разработки в фильтрационных лагерях, и все прочее. Работает добросовестно, как умеет. Как тут до сих пор восстания-то не произошло, при таком отношении?

«Субботник», как с моей легкой руки назвали массированную фильтрацию трех тысяч арестантов (или задержанных, кому как нравится), требовал некоторой подготовки. Во-первых, следовало мобилизовать народ, задействовав для этого всех коммунистов, а еще советских чиновников и провести краткий инструктаж. Во-вторых, нужно подготовить опросники, чтобы не терять время.

Первым вопросом озаботили партийную организацию губернии, в кратчайшие сроки привлекшую к нашему делу аж двести человек. Руководить поставили череповецких чекистов, с которыми я провел краткую беседу. Опросники тоже пришлось делать мне. Сложного ничего нет. Получилось не так и много – три странички, теперь их осталось размножить и раздать. Думал, придется задействовать машинисток, но нашлось более простое решение – Тимохин сделал заказ в типографию, и к концу дня у нас уже имелось здоровенная пачка анкет, пахнувшая свежей краской, со стандартными вопросами – где и когда родился, социальное положение, где был во время переворота, как оказался в рядах неприятельской армии, ну и так далее.

Работа пойдет по конвейеру. На первом этапе участвуют коммунисты и активная молодежь Череповецкой губернии. Их задача пропустить сквозь сито вопросов всех содержавшихся в лагере задержанных, выявляя рядовых солдат и случайных лиц, из числа штатских, задержанных в Петрограде. С этими поступать просто – опросить, записать данные и отпустить. Если при себе имеются хоть какие-то документы, подтверждающие личность – идеально. Не исключено, что кто-то имеет «липы», но все равно, по месту жительства гражданина, прошедшего фильтрацию, будет отправлено сообщение. Параллельно выявляются офицеры, выразившие желание служить в Красной армии. Этих передать в распоряжение губвоенкомата, пусть ставят на довольствие и отправляют на фронт. Война с поляками пока не закончилась, на финской границе напряженность, профессиональные военные нужны.

По моему разумению, в «сите» должны остаться старшие офицеры и те лица, что покажутся подозрительными. Вот этих мы пока никуда не отпустим, а оставим в распоряжении особого отдела губчека. Возможно, если у меня появится время, то с кем-то побеседую лично. В самой же массовой фильтрации я принимать участие не собирался. Нет у меня такого приказа, даже то, чем я сейчас занимаюсь – чистейшая самодеятельность. А что я товарищу Ленину скажу? Умолчать, что влез в дело, вроде бы, меня не касающееся, не сумею. А ведь в данной ситуации я должен всего лишь написать рапорт на имя Председателя ВЧК о волокитстве и крючкотворстве Петрочека. Разумеется, будут разборки, вызовы на коллегию, кое-кто полетит с должности (не исключено, что и Есин), а вот что дальше? Разумеется, отыщут людей для проведения фильтрации, организуют и мобилизуют. Вопрос – когда? Петрозаводская губерния уже на военном положении, не исключено, что и Череповецкую поставят под ружье. Может быть, через месяц, а может через полгода.

Стало быть, ломать голову не буду, а объясню Владимиру Ильичу как оно есть. Мол, виноват, но остаться в стороне не сумел.

Был и еще один вопрос, показавшийся для моих бывших начальников странным, а именно – почему губерния должна обеспечивать тех, кого отпускаем, не только пайком, но еще и проездными документами? Они же и так радехоньки обретенной свободе? Посему, пришлось даже слегка повысить голос на Тимохина, объясняя, что человека, просидевшего целый год в лагере, голым и босым отпускать нельзя, а следует дать ему хотя бы минимальный паек из расчета по фунту хлеба на день, и обеспечить проездными документами. А иначе, дорогие товарищи, мы получим всплеск преступности. Да, а еще и справки выдать, что содержались в Череповецком лагере с такого-то по такое-то число, с подписью и печатью, а иначе мы скоро получим их всех обратно.