Время перемен

– Юрий Васильевич, – степенно отозвался Масленников, усаживаясь на стул. – А рассказывать-то особо и нечего. Если виноват – судите, но я так не мог. Тысяча человек живет, словно скот, а не люди. Да что там – даже скот в такой тесноте не живет. Вот, я с местным населением начал контакты налаживать. Когда в прошлом году о нэпе-то объявили, народ-то и встрепенулся. Можно же лишнюю запашку сделать, верно? А мужиков-то по деревням почти нет, а землю пахать надо. Я по осени по деревням проехал, поговорил – не нужны ли кому батраки? Большинство бы и радо, да рассчитываться нечем, зерна нет. Но те, кто позажиточнее, согласились. Те, кто в батраки шел, жили неплохо – их хозяева сами кормили, а паек, что на них положен был, в общий котел шел. Опять-таки – хлеб можно было в городе поменять на пшено, или на сало, да хоть на квашеную капусту. Какое-никакое разнообразие.

– Юрий Васильевич, а как вы не побоялись задержанных отпускать? – поинтересовался я. – Сколько арестантов вы по деревням отдавали?

– Так я же не всех отпускал, – усмехнулся Масленников. – Я ж сам в чрезвычайной комиссии с восемнадцатого года служу, понимаю. Я же, как лагерь получил, начал задержанных изучать – кто и что. Знал, кто у меня ненадежный, и сбежать может, а кто нет. У меня даже и свой актив есть, из тех, кто случайно против Советской власти пошел.

– Товарищ Масленников, – вмешался в наш разговор начальник губчека. – А скажи-ка лучше – ты тес откуда брал? Или тоже кого в батраки отдал?

– Так с досками совсем просто, – хмыкнул Масленников. – В деревне Ручьи – это от нас две версты, у мужика одного, Силантия Пахомова, лесопилка на паровом ходу. Локомобиль у него не то в пятнадцатом году, не то в шестнадцатом сломался. Ну, повозиться пришлось, но починил. Пахомов за это нам несколько саженей досок и привез.

– Да, товарищ Масленников, – протянул Есин. – Тебе бы нэпманом стать, а не в чека работать. – Посмотрев на меня, Николай Харитонович спросил. – Вот, скажите-ка, товарищ Аксенов – что мне с таким инициативным товарищем делать?

– Вот тут да, виноват, – кивнул Масленников. – Надо было доложить, и с вами согласовать. Но думал – чего докладывать, если все равно фильтрация скоро, а меня в Петроград вернут?

– А вы сами из Петрограда? – поинтересовался я.

– Не совсем, – ответил Масленников. – Я сам из Коломны, в девятнадцатом на Юденича ходил, ранили меня там. А после госпиталя в Петрочека оставили, а потом в Череповец отправили, на усиление.

– И в паровых котлах разбираетесь?

– Хм… Чего бы не разбираться? Я же с пятнадцати лет на Коломенском паровозостроительном заводе работал. И рабочим был, и помощником мастера, а потом десять лет мастером отработал. Что мне какой-то локомобиль? Тьфу.

– А в чрезвычайную комиссию как попали? – спросил я.

– Так я же член партии большевиков еще с шестнадцатого года. В семнадцатом в Коломне Советскую власть устанавливал, а потом, по призыву, меня в чрезвычайку перевели. Я в Коломне начальником транспортного отдела ЧК был.

Хм, а ведь интересный товарищ. Большевик, с дореволюционным стажем, да еще и мастером был на паровозостроительном заводе. А мастер с большим опытом, это иной раз лучше, чем начинающий инженер.

– Юрий Васильевич, а вы иностранные языки знаете?

Масленникова вопрос удивил, зато внимательно слушавший нас Есин сразу все понял, и встрепенулся:

– Владимир Иванович, ты совесть-то поимей. Я же и сам теперь вижу, ценный кадр. Выговор ему объявлю, да назначу всеми лагерями руководить.

Пропустив мимо ушей слова Есина, повторил вопрос:

– Так что с иностранными языками-то?

– Да какие там языки? В техническом училище немецкий учил, так уже и не помню. Ну, разве что, кое-какие термины, которые по работе нужны. У нас на паровозостроительном и немцы были, и оборудование в Германии закупали.

Ну у него еще и техническое училище закончено! А говорят, что чудес не бывает?

– Николай Харитонович, хочешь обижайся на меня, но я у тебя этого товарища заберу.

Есин от огорчения только рукой махнул, а Масленников с некоторым испугом спросил:

– Куда вы меня заберете? В трибунал?

– А заберу я вас в Москву, а может и дальше, – сообщил я. Видя, что Масленников пытается что-то возражать, хмыкнул. – А вот это, дорогой товарищ, уже не обсуждают. Вы же чекист, да еще и член партии большевиков. Мне такой человек как вы нужен позарез. Чтобы и в технике разбирался, и образование было. Начиная с сегодняшнего дня вспоминайте немецкий язык. Но сразу предупреждаю – если всплывет нечто подобное, вроде вашей инициативы, о которой мне, как начальнику, неизвестно, то трибунала у вас не будет. Понимаете?

Я пристально посмотрел в темные глаза товарища Масленникова, улыбнулся ему, стараясь не особенно сильно напугать человека, и он обреченно кивнул.