Время перемен

– А, вот еще что. Там еще кучка гражданских есть, человек пять, их только осенью прошлого года прислали, так у одного книжка с собой была. Говорит – антикваром когда-то был, а книгу с собой случайно прихватил. Может, и внимания бы не обратили, если бы вы, товарищ Аксенов не сказали – мол, все, что непонятно и интересно, тащите мне. А здесь, такое вот.

Я уже хотел «закругляться» и отправляться к тетушке доедать оладушки, как товарищ Масленников вытащил из кармана шинели небольшую книжечку в потрепанном кожаном переплете. Обращаясь к Есину, сказал:

– Товарищ начальник губчека. Я еще пока не переведен, так что докладываю вам. Вы приказали, что если наткнемся на что-нибудь интересное, сообщать вам.

– Ну, коли товарищ Аксенов здесь, то можно прямо ему, – усмехнулся Есин. – Это Владимир Иванович приказал, чтобы ему докладывали.

Масленников покладисто кивнул и повернулся ко мне.

– Вот, посмотрите. Судя по всему – старинный французский молитвенник. А что самое любопытное – вот, гляньте.

И впрямь, на первой странице крупными корявыми буквами написано выцветшими чернилами – Napoléon.

– Ишь ты, автограф Наполеона, – протянул я.

– Надо бы специалистам показать, а вдруг и на самом деле императору книга принадлежала? – заинтересовался Есин. – Она же, больших денег может стоить, как считаете?

– Может и подлинник, а может и нет, – пожал я плечами. – Если автограф императора настоящий, то франков пятьдесят за него дадут.

– А сколько на наши? – спросил Николай Харитонович. – А не то у нас крыша прохудилась, уже полгода денег прошу. Велено изыскивать собственные резервы.

– На наши? – стал я прикидывать. – Французский франк за последний год сильно подешевел, если пятьдесят франков в долларах считать, то десять долларов. А в Москве один доллар сто тысяч рублей стоит. Так что, сам посчитай, Николай Харитонович, хватит на крышу, или нет?

– Миллион? – сразу же сник Николай Харитонович, осознав, что на ремонт крыши ему не хватит. – А чего так мало?

Я не стал объяснять, что в Париже автографами Наполеона торгуют в каждой антикварной лавке, а просто сказал:

– Так много их, этих подписей. Любил гражданин Бонапарт бумагу марать. Как-никак император, подписывал бумаги частенько. Опять-таки – очень много подделок. Было бы доказательство, что книга самому Наполеону принадлежала, другое дело, тогда бы она не меньше тысячи франков стоила. Значок какой-нибудь, или еще что-то.

– Вроде этого?

Николай Харитонович раскрыл книгу и ткнул пальцем в экслибрис, который я просмотрел.

А что тут изображено? А изображен всадник на белом коне, протыкающий копьем чудовище. Если это Георгий Победоносец, то изображен непривычно. У нашего святого Георгия голова обращена вправо, а здесь влево, а лошадиная задница – прошу прощения, конский круп, занимает почти половину картинки. Но главное не это. Главное, что внизу подпись владельца книги «Sidney.G.Reili». Ё-моё! А ведь экслибрис-то покруче автографа Наполеона будет.

Старательно скрывая нетерпение, спросил:

– А где гражданин, у которого книгу нашли?

– Так сидит пока, но его отпускать собирались, – ответил Масленников.

– Значит, придется повременить. Товарищ Масленников, вам все равно дела придется сдавать. Езжайте, а обратно привезите-ка антиквара сюда, я его тоже с собой возьму. А еще, без обид – книгу я забираю. С крышей попытаюсь помочь, но еще лучше – Тимохина потрясти, он теперь от лишних ртов избавится, лишние деньги будут.

Глава двенадцатая. Кися и Ося

Итак, товарищ Масленников пристроен на Малую Лубянку, в общежитие ВЧК, к столовой я его прикрепил, карточки выписаны, удостоверением от народного комиссариата торговли озаботится товарищ Бокий. Гражданин Рискин (почему не Ирискин?), антиквар, тоже определен на Лубянку, только на Большую, под надзор товарища Дукиса[7]. Думаю, Рискин у нас надолго не задержится, и после беседы с Артуром, надобность в нем отпадет. Пусть себе возвращается в Петроград и восстанавливает свой бизнес, благо, закон это позволяет. А мы подумаем, возможно, чем-нибудь и поможем гражданину. Антиквары в нашем деле очень даже способствуют установлению взаимоотношений с иностранцами.