Время перемен

— Но как ты можешь так запросто говорить об этом?! — изумился Рокх. — Ты, всегда такой набожный! Неужели ты не понимаешь, что это — всего лишь обман, трюк, фокус сродни тем, которые показывают факиры на базарной площади, когда превращают в змею ветку дерева. Только разница в том, что зеваки на площади знают: их обманывают; а сегодня господину Миссинцу верили. А он обманывал — от имени Господа!

— Ты заблуждаешься.

— Почему? Почему ты считаешь меня Избавителем?! А если бы Голос сказал тебе, что ты — герой? Ты бы заглотнул и это?

— Да. И хватит сегодня языком ляпать. Я хочу спать. Завтра поговорим, если захочешь.

И он, тяжело поднявшись, ушел — слишком быстро, чтобы опешивший Рокх успел что-либо предпринять. Да и, признаться, тот не хотел останавливать сокамерника. Слишком много знаний навалилось.

Пошатываясь, Рокх начал бродить по комнате, рассеянно поднимая и возвращая на место предметы, им же и разбросанные. Ллурм говорил складно, правильно

— так складно и правильно, что впору было… согласиться с ним. Ведь и в самом деле для Державы, которую замыслил пророк (и Одноокий, конечно), требуется кто-то, кто возглавит ее. И с Избавителем придумано здорово, нечего сказать.

Жаль только, что героем решили сделать Рокха; в этом, пожалуй, их главная ошибка.

Кстати, кого их? Одноокого? Господина Миссинца? Ллурма?

«Его ты послушаешь с большим вниманием… Поймешь, почему».

Ну да, сейчас Рокх понимал: если уж неизменно набожный Быстряк поверил и принял идею с Избавителем, то и остальные кхарги не отыщут в ней фальши… если эта фальшь вообще существует.

В чем Рокх никогда хорошо не разбирался (в отличие от Ллурма), так это в богословских вопросах. Даже сейчас его не слишком заботило, может ли он на самом деле быть Избавителем — главное, что он не хотел им быть.

— Доброй ночи.

Вот уж чьего визита Рокх ожидал меньше всего, так это Желтоклыкого.

— Ты, как я понимаю, немного расстроен после сегодняшнего.

— А ты пришел меня успокоить?

— Во всяком случае, попытаться. Мне кажется, ты не учитываешь кое-чего. Например, совсем позабыл, что Избавитель — не самая худшая роль в жизни. Даже если она — всего лишь роль.

Рокх гневно ударил хвостом по полу:

— Хватит, меня уже тошнит от словоблудия! Если хочешь говорить, говори понятно.

— Пожалуй, это тебя следовало бы назвать Быстряком, — ничуть не смутясь, заметил Желтоклыкий. — Ладно, не шипи, я объясню — для того ведь и пришел. Зря ты бушуешь, я же предлагал тебе тогда, в Тленуракке, выход.

— Ты знал!

— Я догадывался. Впрочем, твой выбор ничуть не хуже, только ты пока не понимаешь этого. Ты думаешь, приняв имя Избавителя и все, что с ним связано, ты позволишь сковать себя. Но все относительно. Ведь в то же время ты и получишь многое; не сразу, постепенно, но получишь. Хочешь, я расскажу тебе, чего ты так испугался сегодня? Ответственности. До сего дня ты отлично себя чувствовал: тебя кормили, поили, наставляли, — о тебе заботились, как о наследном воспитаннике, каком-нибудь Ядозубе Двадцать Четвертом! И не требовали ничего взамен.

— Если не считать похода за мечом, — язвительно уточнил Рокх.

— Да, поход за Арреваном (надеюсь, ты не против, если я стану его так называть) был первым испытанием для тебя. Которое ты одолел более-менее достойно. Но уже тогда начал всерьез задумываться о собственной судьбе. А как же, такая теплая и уютная жизнь вдруг показала себя с совсем другой стороны! И тебе это не понравилось.

— А кому бы понравилось? — Рокх не собирался откровенничать с Желтоклыким и признаваться ему, что намного раньше похода за мечом размышлял над своим будущим. Надзирателю знать эти подробности ни к чему.