Время перемен

Ворнин опустил голову, и в этот момент произошел взрыв. Ослепительный факел новорожденного солнца обдал его жаром, и он поблагодарил судьбу, что успел вовремя отвести от корабля взгляд — сетчатка земного существа наверняка вышла бы из строя. В плазменном генераторе, разумеется, не было жесткого излучения, так что никакой другой опасности для организма на таком расстоянии не существовало. Разреженный воздух не сможет передать на Землю оглушительный грохот, но вот свет…

Вселенная словно раскололась надвое, выплеснув из своих недр первоначальное сияние, сопровождавшее акт сотворения мира. Это было сильным потрясением даже для такого опытного астролетчика, и руки Ворнина, закрывающие глаза, безвольно опустились…

Придя в себя, он увидел под ногами приближающиеся крыши земных зданий. Еще немного, и его ступни коснутся поверхности планеты, за которой он так долго наблюдал.

Глэйр, конечно же, уже приземлилась. Ворнин старался не думать о ней. Сейчас главное — выжить и разыскать Миртина. А потом прибудут спасатели и заберут их. Он проклинал судьбу, швырнувшую его в заселенную местность — ведь вокруг была столь желанная его сердцу пустыня. Падение было стремительным. О мягкой посадке не могло быть и речи.

Ему все же удалось уклониться от крыши последнего в ряду дома, но всего лишь на пару метров. Затем его пронзила самая дикая боль за всю жизнь, которая была почти лишена боли. Человек со звезд ударился о землю и остался неподвижно лежать, скорее мертвый, чем живой.

3

В Альбукеркской конторе ИАО кипела работа. Заряженные аккумуляторы уже погружены на шесть электрических вездеходов, компьютер выстроил векторную диаграмму, показавшую вероятные районы рассеивания осколков, если таковые имели место. Бронштейн, адъютант полковника, поднял по тревоге всех свободных от дежурства, и теперь они стояли полукругом вокруг информационного табло. В пятнадцати метрах от них, наглухо запершись в ванной, Том Фолкнер изо всех сил пытался протрезвиться. По дороге из офицерского клуба он уже прибег к помощи антистимулятора — эти таблетки гарантировали удаление из одурманенного мозга паутины опьянения примерно за полчаса. Но процесс не из приятных. Он заключался в том, что таблетка давала двойную нагрузку щитовидной железе и гипофизу, на время расстраивая гормональный баланс и убыстряя обмен веществ. Все физиологические процессы в организме ускорялись, включая и тот, что удалял из крови алкоголь. Шесть-семь часов человеческие внутренности проживали за десять минут. Довольно жестоко. Но сейчас у Фолкнера просто не было другого выхода. Он сидел на полу ванной, схватившись руками за стойку для полотенец. Его трясло, сквозь форму проступили крупные пятна пота. Лицо побагровело, пульс перевалил за сто и продолжал расти. Он уже вырвал, избавившись от последних ста пятидесяти граммов виски до того, как оно успело проникнуть в кровеносную систему, и это яростное внутреннее очищение организма должно было справиться с остальным алкоголем. Сознание стало ясным. Уже пятый раз в жизни Фолкнер решился прибегнуть к антистимулятору, каждый раз надеясь, что это — последний.

Через некоторое время он смог встать. Вытянул перед собой руки. Пальцы шевелились, словно печатая на машинке. Усилием воли ему удалось успокоить их. Кровь уже должна была отхлынуть от лица. Фолкнер глянул в зеркало и содрогнулся. В молодости, числясь в отряде астронавтов, он старательно следил за стрелкой весов, чтобы она не выходила за отметку 75, но времена эти давно уже прошли, а кости изрядно обросли плотью. В форме полковник выглядел внушительным, массивным, широкоплечим мужчиной с коротко подстриженными курчавыми черными волосами, короткими жесткими усами и красными глазами. Без твердой оболочки из хаки тело обвисало, становилось мягким, дряблым. Последнее время он как-то примирился с этим, точнее — перестал обращать на это внимание.

Брызнув в лицо холодной водой, Фолкнер почувствовал себя почти совсем хорошо. Наихудшие последствия загула канули в Лету: перестал чесаться кончик носа, уши не горели, а глаза функционировали именно так, как им положено. Стараясь держаться очень прямо, полковник открыл дверь ванной и направился к своему кабинету.

Капитан Бронштейн выглядел, как обычно, совершенно хладнокровным. Чеканя каждое слово, он доложил:

— Мы готовы к отправке по первому приказу, полковник!

— Маршруты определены?

— Естественно! — бросил мимолетно-насмешливую улыбку капитан. — Табло светится, как рождественская елка. Мы имеем уже около тысячи сообщений об атмосферном объекте, и они все еще поступают! На этот раз все по-настоящему, полковник!

— Прекрасно, — пробормотал Фолкнер. — Мы станем известны на всю страну… на весь мир. Внеземной космический корабль терпит аварию, пилоты спасаются на парашютах, а доблестные офицеры ИАО хватают их голыми руками…

Он с трудом взял себя в руки. Видимо, процесс вытрезвления еще не завершен. Взгляд адъютанта был весьма недвусмысленным. Более того, в нем читалась жалость.