Время перемен

– Ох, государство стояло, хозяйство рушилось. А государство без хозяйства – это человек без головы. Что я тебе объясняю! Ты в магазины сама стала ходить, видишь. А вместо мяса в наших заказах теперь только фарш.

– Я не против фарша, я против панических настроений, – сурово сказала Тамара Леонидовна.

– Да нет никакой паники. Есть реалистический взгляд на предмет.

– Так, через пять минут иди свой омлет есть! – Мельникова решительно запахнула халат и пошла на кухню. Петр Вениаминович вздохнул и стал повязывать галстук.

Когда из кухни потянуло ароматом кофе, он окликнул дочь.

– Лилька, пойдем, с отцом позавтракаешь! А то замуж выйдешь и больше про папку не вспомнишь!

Из комнаты Лили послышалось ворчание:

– Пап, я занималась до позднего вечера, поспать хочу! Целую тебя, вечером увидимся.

– Знаю я теперь твои вечера! Со Стасом небось встречаешься?

– Па-ап! Я сплю!

– Ладно, – отец уселся, пододвинул к себе тарелку, – взрослая, а вчера только в школу ходила.

– Такой она и осталась! – возразила жена. – А про экономику ты зря. У нас и нефть, и газ, и другие полезные ископаемые. Проживем как-нибудь.

– Это, конечно… – согласился Петр Вениаминович.

– Или в США больше нефти и газа? – неожиданно поинтересовалась Тамара Леонидовна.

– Пожалуй, у нас больше. Там другие виды газа встречаются. Нет, конечно, у нас больше.

– Вот, значит, наша экономика будет развиваться в сторону углеводородов, – командным голосом сказала Мельникова, словно от нее зависело это решение вопроса. – И люди нужны будут в отрасли. Короче, я даже уже не прошу, я требую, чтобы ты позаботился о детях. Надо устроить Стаса в соответствующее место. И вообще! Я же не прошу, чтобы он министром сразу стал! На любую маленькую должность.

– Сколько раз я тебе говорил… – Петр Вениаминович уперся черенком вилки в столешницу, – не заводи мне нервы с утра! И еще я тебе говорил, что он мужик, правильно все решил!

– Только о ней не подумал! О дочери нашей. Она, глупенькая, влюбленная. Она идет за ним, как гусыня. Ей же кажется, что это героизм. А на нашем языке это называется глупость. Понимаю, окончили бы институты. Распределение, первая работа. Сама бы выгнала. А так – без образования! Кем их там возьмут? Чернорабочими? И что это за «школа жизни»?! А что им мешает в Москве устроиться на завод, стружку подметать? Перейти на заочный и убирать рабочие места. Зачем для этого лететь на край Земли?

Петр Вениаминович задумался – что-то разумное было в словах жены. В том, как она описала отважные планы молодоженов, была какая-то несуразность.

– Так, может, пусть просто учатся? Зачем мне Стаса куда-то устраивать? Пусть побудут нормальными студентами. Кстати, он и так подрабатывает…

– Ты что, серьезно не понимаешь? Ты не понимаешь, что скоро будет передел власти?! И ты не знаешь, останешься ли ты у дел. Поэтому сегодня же звони по знакомым и устраивай Стаса на работу.

– Да кем же я его устрою?! Он же на третьем курсе!

– Ничего, пусть бумажки перебирает. Петя! Этот вопрос касается не столько Стаса, сколько нашей дочери! Я не хочу, чтобы она, как эта ее Кира, жила в заброшенном доме и продавала веники.

– Вполне приличное занятие, не ворует же она эти веники, – пробурчал Петр Вениаминович.

– Не начинай даже! Не начинай! Не ищи проблем там, где их нет. У меня и так просто голова кругом идет.

– Знаешь, – миролюбиво сказал муж, – хорошо, что родители Стаса нормальные люди. С ними легко все обсуждать…

Тамара Леонидовна выдохнула:

– Мне тут мои приятельницы уши прожужжали, что рано, что нечего хомут вешать на шею. Что потакаем дочери, путь, мол, учится… А вот думаю, что все правильно. Думаю, что все к лучшему. Пусть встречаются. В смутные времена опорой может быть только семья. Я же вижу, у них серьезно все.

– Тома, что ты видишь?! Они без году неделю встречаются!

– Ты, Петя, всю жизнь работал. Я тебя не виню. Но Лилю ты совсем не знаешь. Она нежная, эмоциональная девочка. Она – не Кира, ее подружка. И Стаса она любит. Сколько мы знаем случаев, когда годами ухаживали, потом свадьба, а через год развод?

– Ладно, может, ты и права. – Мельников залпом выпил остывший кофе и заторопился. В машине он достал из портфеля записную книжку, пролистал ее и потом скомандовал водителю:

– Юра, а давай заедем к Мордюкову. Проведаем старика, тем более у меня коньяк для него есть. Ну, если ты не выпил, – пошутил Мельников.

– Нет, удержался, – в тон ему ответил шофер, – он там, на заднем сиденье, завернут в три слоя вощеной бумаги.