Время перемен

– Ну, идем, – зовет Марго и с заговорщицким видом наклоняется к Еве: – Для начала посмотришь, где мы живем.

Марго вместе с Евой и другими девочками примерно того же возраста уходят, а я остаюсь наедине с Натали и лошадью.

Это огромных размеров жеребец гнедой масти, не менее семнадцати ладоней в холке. Он с любопытством разглядывает меня, а я протягиваю руку, чтобы животное ее обнюхало, а потом глажу красавца по мускулистой, мощной, как скала, шее.

– Тракененская порода, верно?

– Точно.

– Он великолепен.

– Щеголь – мой чемпион в троеборье. Дважды завоевывал олимпийские медали, серебряную и бронзовую.

– Правда, а в каком году?

– В девяносто втором и девяносто шестом.

Я стою словно громом пораженная.

– Слышала, у вас в конюшне его товарищ по команде, – интересуется Натали.

Чувствую, как по шее и щекам пробегают противные мурашки.

– Я прочла об этом в газете еще в прошлом году. – Голос Натали звучит спокойно и ровно. – Ну и потом людская молва, сами понимаете.

От стыда я готова провалиться сквозь землю. Значит, всю зиму обо мне шли разговоры, а я и не подозревала. Хотя это и к лучшему. Интересно, а до Евы в Кентербери дошли какие-нибудь слухи? Если так, то какие?

Я убираю руку с шеи Щеголя.

– Вам нечего стыдиться, – заверяет Натали. – Сказать по чести, вы произвели впечатление настоящей героини. А Маккалоу – большая сволочь, и все это знают. А как наш замечательный ганноверский красавец?

– Он прекрасно себя чувствует, спасибо.

– Говорят, он остался без глаза, это правда?

– Да.

– А так он вполне здоров?

– У него отличное здоровье.

– Вот и хорошо. А что до Маккалоу – пусть катится ко всем чертям и горит в аду, нас это не касается.

– Согласна.

Наступает неловкая пауза, мои щеки все еще горят.

– Итак, думаю, пора перейти к сути дела. – Натали хлопает в ладоши, и Щеголь вскидывает голову. – Я наблюдала за Евой в Кентербери и считаю, у нее огромный потенциал. Чувствуется хорошая наследственность. – Она смотрит на меня в упор.

– Весь год она упорно работала.

– А почему до Кентербери я ее нигде не видела?

– Э-э, я… – Пытаюсь подыскать подходящее оправдание, но ничего толкового не приходит в голову, да в этом нет и нужды.

– Как долго Ева занимается верховой ездой?

– Фактически всю жизнь. Но к серьезным тренировкам приступила только в этом году.

– И вы сами ее учите?

– Нет, у нас есть другой тренер.

– Гм, странно, принимая во внимание ваше прошлое, – пожимает плечами Натали.

– Именно из-за моего прошлого, – шепчу я.

– А, понимаю. Ну ладно, вам виднее. Как бы там ни было, девочка очень уверенно держится в седле. Просто поразительно. Именно такие задатки меня и интересуют. Ведь этому не научишь. То есть хорошей посадке обучить можно, но здесь иное. Будто она родилась в седле. Ну, не мне вам объяснять, сами понимаете.

Я согласно киваю и вижу перед глазами Еву верхом на неоседланном Восторге. Она словно слилась воедино с лошадью.

– Я работаю с учениками по двум программам и обычно выбираю их сама. Но в данном случае сделаю исключение. Так что вам решать.

– А в чем различие?

– Пансионерки привозят своих лошадей и платят за пансион и обучение. Так называемые работающие ученицы ездят на моих лошадях и живут здесь. Они зарабатывают на содержание, обслуживая конюшни. В любом случае, если ученица еще не окончила среднюю школу, родители оплачивают преподавателя. И всех девочек отпускают домой на воскресенье. Ну, разумеется, кроме тех, что живут далеко. А до вашего дома около часа езды, так?

– Примерно. Вероятно, Еве лучше стать работающей ученицей.

– Значит, вы не планируете отправить сюда Еву вместе с Восторгом?

– Нет, – торопливо отвечаю я.

– А почему?

– Потому что у него всего один глаз.

– Это не делает его негодным для верховой езды.

– Как вы сказали? – лепечу я, а в голове уже вертится страшная мысль. А что, если Натали изображает притворный интерес к Еве лишь для того, чтобы заполучить Восторга?

– Если второй глаз видит хорошо, все в порядке, – как ни в чем не бывало заявляет Натали. – Лошади не видят препятствие, которое преодолевают, находясь от него на расстоянии шести футов.

– Только не говорите об этом Еве, – с несчастным видом умоляю я, ища глазами дочь.

Значит, нас все-таки одурачили. Мне очень хочется немедленно уехать домой. Но куда же, черт возьми, увели Еву?

– О чем не говорить Еве? – недоумевает Натали. Похоже, она не подозревает, какую боль причинили ее слова.

– О правилах соревнований. Я действительно не хочу, чтобы Восторг снова принял в них участие. Ему уже семнадцать лет, у него проблемы с ногами. И вообще, я категорически возражаю. Восторг сейчас на заслуженном отдыхе, и менять ничего не надо.

– Вот и прекрасно. – Карие глаза Натали смотрят на меня в упор. – Я надеялась услышать именно такой ответ, потому что для Евы у меня имеется особая лошадь.

Я не могу опомниться от изумления.

– Пойдемте со мной, – приглашает Натали и, оставив Щеголя, направляется по проходу.

После недолгого колебания я следую за ней. Натали идет так быстро, что мне приходится перейти на трусцу.

– А что будет с ним? – задыхаясь, спрашиваю я.

– С кем? – не понимает Натали.