Время перемен

Я прижимаюсь к мототележке, чтобы не оказаться на проезжей части, и мы с Евой с трудом пробираемся мимо толп пешеходов, устремляющихся к месту соревнований.

– Эй, осторожно! – предостерегает дочь, когда на нашем пути попадается жилой фургон с установленной сбоку спутниковой тарелкой.

– Даже и не думай, – читаю я мысли, зародившиеся в бритой головке Евы.

– Ха, подожди! Вот выиграю первый приз и получу кругленькую сумму!

С тревогой смотрю на лысую и такую счастливую дочь, вцепившуюся в мототележку с гномоподобным человечком. А от взгляда Евы, похоже, не ускользает ни одна мелочь.

* * *

Натали снует среди учениц и своим видом напоминает человека, находящегося под действием наркотиков. Она то и дело выкрикивает распоряжения, проверяет у лошадей ноги и заставляет девочек переплетать косички и подстригать шерсть над копытами.

У одной из девочек – кажется, Крис, я еще не знаю всех по именам – не получается заплести красивую косичку. Всякий раз ее творение скорее напоминает батон, и я хочу помочь бедняжке.

– Аннемари! Что вы делаете?! – рявкает на ухо Натали.

– Просто собиралась помочь. – Чувствую, как внутри все холодеет.

– Она должна сама научиться делать это как полагается. – Натали уже мчится вперед. – Колин, а ты чем занимаешься?

– Сыплю кукурузный крахмал лошади в носочки!

– И перепачкала все копыта! Немедленно убери!

Кто-то хватает меня под руку. Это Морин Синклер.

– А не удрать ли нам отсюда? – шепчет она.

– Что?

– Давайте пройдемся и обследуем торговые автоматы. Здесь мы только путаемся под ногами и мешаем.

Я оглядываюсь в поисках Евы. Она стоит на перевернутом вверх дном ведре и заплетает в косички гриву Джо. Косички выходят изящными, тугими и равномерно распределенными.

Встречаюсь с дочерью взглядом и жестами даю понять, что хочу прогуляться вместе с Морин. Ева морщит нос и раздраженно трясет головой, не выпуская изо рта иглу с нитью. Затем она поднимает над головой руки, расставляя все десять пальцев, снова опускает их и показывает только один палец.

– Одиннадцать? – беззвучно спрашиваю я одними губами.

Дочь кивает в ответ.

Соревнования по выездке начинаются в одиннадцать.

* * *

Без десяти одиннадцать мы с Морин перепрыгиваем через веревку, отделяющую зрителей от площадки с торговыми автоматами, и занимаем места в переднем ряду.

Испытания по выездке для начинающих закончились в половине одиннадцатого, и теперь служащий на тракторе выравнивает манеж, готовясь к следующему этапу. Потом выходит еще один работник и начинает укатывать землю.

Места постепенно заполняются, и я верчусь в разные стороны, вглядываясь в толпу.

– Кого вы ищете? – интересуется Морин, поправляя широкополую шляпу.

– Бывшего мужа.

– А у меня тоже имеется бывший.

– Он должен был приехать еще вчера вечером. Неужели Роджер пропустит соревнования? Нет, не может быть!

– Ну, вы здесь ничем не поможете, – пожимает плечами Морин. – Вы не в ответе за его поступки.

– Нет, Роджер не такой!

Морин толкает меня локтем в бок:

– Смотрите, вот она.

Ева сногсшибательно выглядит во фраке, блестящих черных сапогах и цилиндре. Даже не видно, что девочка лысая. Сидит прямо, будто слилась с седлом в одно целое. Руки неподвижно лежат перед ней.

По толпе зрителей пробегает восторженный шепот, и я вспоминаю, как впервые появилась перед публикой верхом на Гарри.

– Господи, что это?

– Красота! И так необычно!

– В жизни не видел ничего подобного…

Джо грызет удила и, пританцовывая, вскидывает голову. Они еще не заехали на манеж, и такое поведение лошади – дурной знак.

* * *

И вот уже Ева подъезжает к манежу. Вижу, как она ищет глазами в толпе зрителей отца. Встречаюсь с ней взглядом и, пожав плечами, качаю головой.

Ева едет кентером по центральной линии и останавливается, чтобы приветствовать судей. Она наклоняет голову и опускает вниз левую руку. От резкого движения Джо отходит на два шага в сторону.

По толпе проносится встревоженный шумок.

Господи, плохое начало. Дело скверное.

Ева едет дальше рысью и делает десятиметровый круг, который на деле оказывается двенадцатиметровым. Ей трудно управлять Джо. Вижу, как напряжена ее спина, руки и ноги. Джо сопротивляется, грызет удила, и всякий раз, когда Ева ослабляет поводья, он ускоряет ход. Понимаю, что это все из-за волнения и напряженной позы наездницы, но дочь, кажется, этого не замечает.

Пытаюсь мысленно ее поддержать, подсказать, что следует сделать. «Ну давай же, милая! Не отступай, и все получится. Нужно только расслабиться. Забудь об отце, о зрителях и о Натали. Сосредоточь все мысли на Джо. Думай о нем одном».

Ева то натягивает, то отпускает поводья. Джо поднимает голову, и я вижу клочья пены в уголках рта. Ноздри лошади налились красным, но она наконец останавливается. Правда, перед этим снова отскакивает на несколько шагов в сторону. Ева закрывает глаза, пытаясь взять себя в руки.

Вот так, девочка, не торопись.