Время перемен

Съезд реванша

XXIII съезд КПСС собрался через 10 лет после ХХ. Хотя в докладах и некоторых выступлениях еще вспоминали ХХ и XXII съезды, теперь уже довольно отчетливо вырисовалось, от какого наследства отказываются новые руководители и что из него возрождают. Огромное внимание уделялось ритуальным моментам. Отныне идеологической работе предстояло двигаться короткими перебежками: от юбилея к юбилею.

Съезд оформил то, чего недоставало силам, которые осуществили октябрьский переворот 1964 г., – стабильность власти, гарантированность привилегий (разумеется, при конформном поведении). Из устава партии были удалены пункты о квотах обновления партийных органов и предельных сроках пребывания на выборных постах. После постоянных реорганизаций, смещений и назначений времен Хрущева владыки местного и союзного масштаба могли вздохнуть спокойно. Д. Кунаев вполне искренно произносил с трибуны: «Нынешний стиль руководства партии вселяет в нас чувство уверенности».

Одной из заметных тем XXIII съезда стали вопросы литературы. «Ремесленники от искусства… – сказал Л. Брежнев, – избирают своей специальностью очернение нашего строя, клевету на наш героический народ». Озлобление против свободной мысли и свободного слова, против органов печати, вырывавшихся из-под контроля бюрократии, решимость покончить с разоблачениями сталинского периода и восстановить нарушенную субординацию – все, что так долго копилось в кабинетах и коридорах, теперь провозглашалось с трибуны съезда. Руководители обкомов и ведомств обличали «Новый мир» и «Юность» как «носителей безыдейной и мелкобуржуазной распущенности», которые «под предлогом борьбы с последствиями культа личности», «под видом поборников исторической правды и достоверности» «кокетничают перед зеркалом истории», «охаивают», «типизируют единичные факты», «выискивают в политической жизни страны какие-то элементы так называемого “сталинизма”»…

На XXIII съезде партийная и государственная бюрократия брала реванш за годы неуверенности, неустойчивости, унизительной слабости. Она ничего не забыла и кое-чему научилась. Она передвигала верных людей из резервов в верхний эшелон власти (в состав ЦК вошли Г. Романов, Н. Тихонов, С. Трапезников, кандидатами стали К. Черненко и В. Щелоков). Она старательно вычеркивала на два десятилетия тот альтернативный вариант развития, который открылся было перед страной в 50-е годы.

Сопротивление

Идеологическая и политическая атмосфера, установившаяся в апогее «застоя», воцарилась не сразу. После того как впервые после долгого перерыва на праздновании 20-летия Победы Л. Брежнев упомянул имя Сталина, поползли слухи о предстоящем пересмотре партийных решений в отношении Сталина и сталинизма. В ответ 25 выдающихся деятелей науки и культуры, в их числе академики Л. Арцимович, П. Капица, А. Сахаров, И. Тамм, писатели В. Некрасов, К. Паустовский, К. Чуковский, направили руководителям страны письмо-предостережение (недавно оно было опубликовано в «Огоньке»[447]). Письмо разошлось в списках, получило широкое распространение и дало толчок «репетиционной кампании». Люди известные, увенчанные орденами и премиями, менее известные и совсем неизвестные стали обращаться к политическому руководству с призывами и просьбами. Сотни тысяч людей, составляя и подписывая письма, высказываясь за или против тех или иных действий или намерений властей, претендовали на участие в политической жизни страны.

Мощнее стала волна «самиздата». Воспоминания, исторические исследования, перепечатки из изданий, запрятанных в спецхраны, – все, что не успело проскочить в печать во времена чуть ослабленной цензуры, шло в «самиздат». «Реквием» А. Ахматовой, «Крутой маршрут» Е. Гинзбург, «Дискуссия в биологической науке» Жореса Медведева, «Перед судом истории» Роя Медведева и многое другое читалось, обсуждалось, формировало общественное сознание.

В мае 1967 г. состоялся очередной съезд писателей. Накануне съезда прозвучали обвинения Союза писателей в том, что тот пренебрегает своим долгом, не защищая подвергшихся репрессиям литераторов, не выступая против тех, кто мешает публикации. Цензуру начали было обходить с флангов: «самиздат» пополнялся ввезенным из-за границы «тамиздатом», в домах, на улицах звучали записанные на магнитофонную ленту песни Б. Окуджавы, А. Галича, Ю. Кима, В. Высоцкого и других «бардов».

Если в свете сегодняшней гласности сравнить все то, что писали, обсуждали и напевали в начальные годы «застоя», с тем, что сейчас печатают газеты и журналы, – по смелости, резкости, дальновидности «самиздат», конечно же, уступит. Но без «тогда» вряд ли было бы «теперь».

Способы устрашения