Время перемен (ЛП)

— Видимо, даже слишком много, потому что последнюю фразу мне не следовало говорить.

Я приняла такую версию извинения, коротко кивнув.

— Честно говоря, я просто пришел убедиться, что с тобой все в порядке, — сказал он.

— Я в порядке, — солгала я.

Он пристально посмотрел мне в глаза и снова заговорил, ласково:

— Она хороший ребенок.

— Она очаровательна, — ответила я.

— Она делает ужасные кексы.

Это почти заставило меня улыбнуться, но вместо этого я отвернулась и подавила новые слезы, потому что в тот момент я всем существом хотела попробовать кексы его дочери, и до безумия хотела бы иметь возможность попробовать кексы нашей дочери.

— Кэди… — начал он снова.

Я оглянулась на него, шмыгнув носом, прежде чем предположить:

— Держу пари, ты все равно их ешь.

— Да, — пробормотал он.

— Тебе не следует сюда возвращаться.

— Не давай мне повода, — возразил он.

— Доберусь ли я домой целой или нет — это не твоя забота, — огрызнулась я.

— При обычных обстоятельствах, нет. Но я шериф, Кэди.

Это правда. И все же с натяжкой. Вероятно, он не звонил домой каждой расстроенной женщине, чтобы отчитать за то, что те садятся за руль в расстроенных чувствах.

И все же это было правдой.

Именно тогда любопытство взяло надо мной верх.

Любопытство, и если быть честной с собой (что придет гораздо позже, когда в руке у меня будет бокал вина), попытка удержать его здесь, у моей двери, поэтому я спросила:

— Как ты вообще сюда попал? У меня есть ворота.

— И эти ворота ведут к городскому маяку, поэтому у них есть кнопочная панель и аварийный код, который направляется в местные учреждения на случай, если пожарным, спасателям или полиции понадобится доступ к твоей собственности.

— О, — пробормотала я, думая, что, по всей видимости, это хорошо, если произойдет невероятное и ужасное происшествие, или у меня случится сердечный приступ, или что-то загорится, или сигнальный фонарь перестанет вращаться, им не придется выбивать мои прекрасные ворота.

— Твоя подруга уехала?

Я перестала думать о сердечных приступах и пожарах и снова сосредоточилась на Курте.

— Да.

— Ладно.

Он стоял.

Я стояла.

Он не уходил.

И я не просила его уйти.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать (и не для того, чтобы попросить его уйти), когда он посмотрел по сторонам и спросил:

— У тебя есть собака?

Я покачала головой.

— Никаких домашних животных.

Он снова посмотрел на меня.

— Тебе надо завести собаку, Кэди.

— Курт, я еще не совсем устроилась. Маяк будет готов только через несколько недель. После этого я подумаю о том, чтобы завести щенка.

— Ты здесь совсем одна, вокруг обширная территория, тебе бы надо завести животное. Лучшая система раннего предупреждения, которую ты можешь иметь.

— Я займусь этим вопросом.

— Овчарку или ротвейлера, ретриверы и лабрадоры слишком дружелюбны, — посоветовал он (хотя это звучало скорее, как приказ).

— Хороший совет.

— И никаких дамских собачек. Они ни хрена не помогут.

Определенно приказ.

— Они милые и умеют лаять, Курт.

— Они не вселили бы страх даже в мою дочь.

— Наверное, ты прав, — пробормотала я.

Он выглянул за сетчатую дверь, потом снова посмотрел на меня.

— Мне нужно вернуться к дочке, — заявил он.

Я молча кивнула.

— Конечно.

— Заведи собаку, — приказал он.

Я снова кивнула, но ничего не сказала.

— Кэди, ты приняла решение остаться здесь, — тихо, но беззлобно произнес он. — Ты знаешь, как обстоят дела. Я ясно выразился по этому поводу. Тебе нужно держать себя в руках.

— Ты прав, — прошептала я в знак согласия. — Это было... — Я слегка встряхнула головой. — Ты прав.

Он заколебался, казалось, он собирается что-то сказать, но вместо этого просто кивнул и повернулся к двери, произнеся:

— Береги себя, Кэди.

— И ты тоже, Курт.

Он открыл сетчатую дверь, положил на нее руку, и я подумала, что он сделает то, что всегда делал Курт — просто уйдет.

Но он остановился в дверях, посмотрел себе под ноги, потом повернулся и посмотрел на меня.

— Тебе не следовало так поступать с нами.

Я стояла на месте и просто смотрела ему в глаза.

— Не могу понять, что творилось у тебя в голове, когда ты приехала сюда и сделала это с нами.

— Курт…

— Я был хорош. Ты была хороша. Все это осталось в прошлом.

Я стиснула зубы.

— Как думаешь, что я испытал, когда ты показала мне свои чувства там, на тротуаре, посмотрев на меня глазами полными слез?

О, Боже.

— Я…

— Пожалуйста, ради Бога, держись от меня подальше.

Я точно не планировала столкнуться с ним и его дочерью в кафе-мороженом, а потом перед ними разреветься.

Но я все-таки переехала в его город и купила маяк — не какой-нибудь милый домик, спрятанный в лесу в двадцати милях отсюда, а маяк, который был виден практически отовсюду в городе.

Пока эти мысли проносились у меня в голове, я заметила, что он все еще не сделал того, чего всегда делал Курт — снова ушел.

Он стоял там, по большей части за дверью, но не совсем за ней, тело повернуто ко мне, глаза прикованы к моим глазам, ожидая.

Ожидая.

Чего?

Чего же он ждал?

— Я буду держаться подальше, — тихо сказала я, думая, что говорю ему то, чего он ожидал.