Время перемен (сборник)

Джакомин явился через несколько секунд. Он был озадачен столь безапеляционным вызовом. Клуфман наклонился далеко вперед, наполовину высунувшись из ванны и тем самым заставив протестующе взвыть добрый десяток сервомеханизмов внутри своего тела.

— Я только хотел еще раз подчеркнуть, — сказал он, — что мои инструкции должны выполняться неукоснительно. Никаких помех отправлению прыгунов.

Никаких! Понимаете, Джакомин? Никаких! Ни при каких обстоятельствах!

Ясно?!

— Понятно.

— Я побеспокоил вас, Девид? Не кажется ли вам, что я — болтливый старик, которому давно пора прочистить мозги? Позвольте мне объявить вам, почему меня столь волнует эта проблема. Я контролирую настоящее и в определенной степени будущее, верно? Верно. Но не прошлое. Я отдаю себе отчет в том, что весь этот отрезок времени мне не подвластен. Признаюсь, что я напуган. Девид, проследите за тем, чтобы прошлое оставалось нетронутым. Все, что уже произошло, должно произойти.

— Я уже принял меры, — кивнул Джакомин.

Клуфман отпустил его во второй раз, чувствуя себя несколько увереннее, но все еще ощущая неудовлетворенность. Затем вызвал Моберли, служащего второго разряда, занимавшегося Дантоном. Как человек, считавший себя почти бессмертным, Клуфман не очень задумывался над тем, кто станет его законным наследником. Однако он питал немалое уважение к Моберли и считал его одним из возможных своих преемников.

Вошел Моберли. Ему было всего шестьдесят, он был подвижен и мускулист и обладал довольно заурядной внешностью. Клуфман вкратце обрисовал ему ситуацию.

— Джакомин уже занимается решением этого вопроса, — сказал он. — Вы тоже поработайте над ним. Излишняя ретивость — вот в чем вся загвоздка.

Пусть Дантон сделает официальное заявление. Распространите его вплоть до служащих седьмого разряда. Это крайне необходимо!

— Вы уверены в том, что деятельность против прыгунов уже дала какие-то изменения в прошлом? — спросил Моберли.

— Нет. Но они вполне могли произойти. Мы просто никогда не узнаем об этом.

— Я займусь этим, — сказал Моберли и вышел.

Клуфман отдыхал. Через некоторое время он велел самому себе вылезти из питательной ванны и отправиться в свой кабинет. На поверхность Земли он не поднимался шестнадцать лет. Мир наверху был для него чем-то не совсем реальным, но он не видел в этом ничего плохого, поскольку прекрасно понимал, что для большинства своих подданных он сам был почти нереальным.

«Взаимность, — подумал он. — Тайна эффективного правления». Клуфман жил в комплексе из пересекающихся туннелей, протянувшихся на сотню миль. Машины со сверкающими когтями, не останавливаясь ни на минуту, энергично расширяли его владения. Он надеялся, что лет через десять, может быть, чуть больше, вся планета будет опоясана бесконечной сетью ходов Верховного Правления, его персональной системой транспорта. Строго говоря, в этом не было никакой необходимости. Он мог бы править миром как из одной-единственной комнаты, так и из любой точки системы подземных туннелей. Но это было его прихотью. «Какая польза от того, что ты руководишь всей планетой, — думал Клуфман, — если нельзя потворствовать своим мелким капризам?» Он переместился на бесшумных роликах в помещение центра управления и позволил своим слугам подсоединить себя к контактным зажимам. Ему наскучило зависеть от устных донесений о событиях во внешнем мире. Одним из многих хирургических усовершенствований, которым его подвергли за долгие годы правления, была возможность непосредственно подключать компьютеры к его нервной системе. Клуфман мог, и часто это делал, подключаясь прямо к информационным каналам, становясь как бы еще одним выводным устройством компьютерной сети. Тогда и только тогда он испытывал полный экстаз.

Он кивнул, и поток информации хлынул в его мозг.

Факты. Рождения и смерти. Статистика заболеваний, данные о загрузке транспорта, расходе энергии, уровне преступности. Все это поглощалось клетками мозга Клуфмана. Где-то далеко наверху миллиарды людей жили своей повседневной жизнью, и он входил в жизнь каждого из них, а они в свою очередь — в его. Его восприимчивость, разумеется, была ограничена. Он не мог выявить отдельные отклонения, кроме всплесков каких-то данных. Однако он мог делать обобщения. В эту самую минуту, узнал он, еще один прыгун отправился в прошлое. Еще одна жизнь, извлеченная из настоящего. А как же масса? Сохранялась ли она? Сведения об общей массе планеты не учитывали возможности неожиданного и полного вычитания. Около сотни килограммов вдруг перемещалось из настоящего и забрасывалось в позавчера. Интересно, подумал Клуфман, как это делается? И тем не менее это происходило. Архивы доказывали это. Тысячи прыгунов покидали свое время и отправлялись в эпоху своих предков. Как?