Время перемен

  Едва за его спиной закрылась дверь, Гарост завязал платок с коробочкой узлом и понес, отстранив от себя как можно дальше. Добровольно брать голыми руками ЭТО он не согласился бы ни за что на свете. Ему никак не хотелось стать похожим на Первого Указующего Перста. Не хотелось покрыться странной зеленоватой кожей, больше смахивающей на чешую, заполучить руки и ноги, сгибающиеся в суставах во все стороны. Когти, клыки, выступающие над губой, переваливающуюся походку, как у хромой утки. Бр-р-р! Стать таким ужасом?! Ни за что!

  Хотя Лучезарного подобное, похоже, не пугало. Ему даже нравилось, что он стал таким. А вот ему - Горосту - нет. Он не хотел быть таким уродцем, и служить такому уродцу тоже не хотел. Он еще посмотрит, стоит ли опускать содержимое коробочки на камень трех душ. И вообще стоит ли выполнять волю Призванного? Может лучше сделать все по-своему? Провести ритуал, как ему будет нужно. Устранить соперников... Вот эту клиричку обязательно. Вспомнив отпечаток ее мощи, он содрогнулся. Нет, таких противников нельзя оставлять в живых!

  А потом получить власть в свои руки... Но это будет потом! А сейчас... Сейчас нужно сделать свое дело, притворяясь, что верен Адорну. А вот потом!...

  Гарост отметил для себя, что Лучезарный не взял в руки Знак Богини, даже не дотронулся до него, предпочтя подтолкнуть его обутой ногой. А еще в зале сильно несло паленым и падалью. Светоносный еще не забыл, как пахнет уничтоженная нечисть. И хотя Гарост давно не был наемным клириком, он хорошо помнил, как противно воняет сожженный божественным огнем упырь или стрыга. Так вот, судя по запаху, ныне Лучезарный Адорн не намного отличался от нечисти. А нечисть надо уничтожать. Но позже, чуть-чуть позже. После того как та отыграет положенную ей партию.

  Циркачи старались проводить в дороге как можно больше времени, выдерживая максимальную скорость, на какую были способны лошади, впряженные в повозки. Артисты стремились скорее оказаться в Глухих Землях. Мистрэ Лерой Миликар поторапливал всех, не давая задерживаться даже в глухих селеньях, встречавшихся на пути. Но оно и понятно! Он опасался, что городские стражники пустятся в погоню, и тогда уже арестом трех человек отделаться не удастся.

  Только по счастливой случайности Грайда и Ланом не упрятали глубоко в подвалы, а заперли в городской ратуше вместе с обычными бандитами. А может быть и не случайно. Вероятнее всего братьев посадили в обычную камеру лишь потому, что кто-то из городской верхушки, несмотря на запрет под страхом смертной казни владеть кристаллами, захотел забрать их себе. Так и внимание не привлечется к этому делу, и в камере мало ли что случится. Вдруг заключенные подерутся, да еще с поножовщиной?..

  За кристаллы Морского народа, которые были запрещены всеми государствами без исключения, могли отправить на пожизненную каторгу, если не на плаху. Камни могли самопроизвольно собирать и накапливать магическую силу. И потом пользоваться этой силой мог любой человек или 'нечеловек', не наделенный способностями жреца или клирика. Крестьянин или разбойник с большой дороги мог взять кристалл и, например, вызвать дождь, бурю, а может и чего похуже - главное чтобы силы в камне хватило. К тому же он был не одноразовый. Полежав какое-то время разряженный, он снова заряжался. И поэтому кристаллы Морского народа были запрещены не столько правительствами, сколько клириками и жрецами троих богов, а если капнуть еще глубже, то и самими Богами. Навряд ли они позволили бы, чтобы кто-нибудь бесконтрольно мог колдовать.

  Вот и улепетывали артисты со всевозможной поспешностью. К тому же городские стражники нашли лишь малую часть кристаллов, а большая так и лежала по тайникам.

  Всего за неделю удалось достичь границы Глухих Земель. Почему 'земли глухие' стало понятно еще вчера. Мало того, что никто здесь не селился, так еще и всякой живности не было слышно. Кругом стояла вязкая тишина, из-за которой казалось, что ты оглох. Даже скрип колес, всхрапывание лошадей, разговоры артистов застревали в воздухе, и не разносились дальше десятка шагов. Окружающий пейзаж действовал угнетающе. Заболоченные поля с пожухлой травой, перемежались с островками сухого камыша. Рощицы кривых деревьев на пригорках, чередовались с овражками со стоячей водой, подернутой зеленой ряской.

  Старая дорога, насыпанная еще в незапамятные времена, местами понижалась и превращалась в непролазную грязь. И тогда нам приходилось останавливаться и общими усилиями чуть ли не на руках переносить повозки через топкие места. Иногда у обочины встречались заросли кустарника, переплетенные ветки которого больше походили на мотки колючей проволоки, нежели чем на растения.