Время первых. Судьба моя – я сам…

Меня назвали Алексеем Архиповичем в честь отца – Архипа, деда – Алексея и Святого Алексея. Ведь когда я родился в 1934 году, был праздник Алексея – божьего человека. Тогда церковные праздники давно не отмечали, все уже были безбожниками. В сельской церкви устроили клуб и танцы. Но мама сказала: «Алексей – божий человек, и это имя сыну больше всего подойдет. Сердцем чувствую».

Если бы любовь к небу и космосу не переборола во мне любовь к рисованию, я точно стал бы художником. Помню, маленький был – рисовал постоянно, а сестра Раиса меня поддерживала и защищала: «Пусть рисует, у Лени – дар божий».

Не знаю про божий дар, но зов неба я, мальчишка с сердцем художника и мечтами о путешествиях, почувствовал еще в родной Листвянке. Потом в моей жизни много лет был космос. И в творчестве был только космос.

Мои космические работы сделаны по замерам приборов, которые я сам сконструировал и сделал. Только одну работу «Здесь родилось человечество» я сделал несколько утрированно. У меня в альбоме есть описание, как я снимал цветовые характеристики, каким прибором что я делал. Достоверность цветов – порядка 70–75 процентов. Никогда никакой фотоаппарат этого не сделает: хочешь получить звезды – Земли не будет. Землю снимаешь – горизонта нет. К тому же меняется там все настолько быстро – восемь километров в секунду. Я четко классифицировал цветовые характеристики вокруг Земли. Вокруг нашей планеты мной был описан голубой пояс – продукт деятельности человека. Через него просматриваются только красные звезды. Потому что проходят только длинные волны. А дальше звезды голубые, белые… Мы на Земле с хорошим зрением видим звезды только 4-й величины, а в космосе это ограничение снимается, и человек видит звезды 6-й величины. И там звездное небо совершенно другое.

Я цвет определял по цветовому треугольнику с соответствующей фиксацией времени и координат пролета точки. Потом, уже на Земле, я все расшифровывал. У меня была идея создания карты по истинным цветовым характеристикам, так как все цвета у нас придуманные. Она должна была стать основой моей докторской диссертации. Но я мало сделал замеров, поскольку полеты были непродолжительными, а нужны были сотни измерений. Я отдал это своим младшим товарищам, но они не потянули. Просто у них нет такого отношения к восприятию цвета, как у меня. А я увидел, когда вышел в космос, полную цветовую гармонию. По цветам я четко разделил всё на колеры Рокуэлла Кента и Николая Рериха. Когда двигаешься с Солнца на ночь, то есть переходишь со света в тень – это Кент, а в обратную сторону – Рерих и его гималайский цикл.

В полетах я черпал вдохновение, воссоздавая столь непохожие на земные цвета космоса. Эти космические цвета захватили мое воображение. Когда я уже был в отряде космонавтов, у меня появилось желание создать цикл картин о космосе и завоевании его человеком. На борт «Восхода-2» я взял с собой цветные карандаши, и мне удалось выкроить несколько минут, чтобы зарисовать виды, которые произвели на меня наибольшее впечатление. При этом меня вдохновляло сознание того, что в этой области живописи я был первым. Я рисовал Солнце и Землю, и когда это делал в полете, во мне рождалось такое чувство, будто я – космический Микеланджело!.. И думал, как бы он это все сделал. Он на земле неповторим, а в космосе нашел бы то, что мы никто никогда не найдем.

Во время своих космических полетов я нередко вспоминал произведения Куинджи, Василия Верещагина…

Это же потрясающе! Мне первому из землян удалось увидеть наш Земной шар не через иллюминатор, а в свободном парении с высоты пятьсот километров. Никакая, даже самая совершенная аппаратура не может точно передать увиденное в космосе. Только человеческий глаз и кисть художника способны донести до людей красоту нашей Земли, открывающуюся с космической высоты. Я выполнил много измерений цветовых и световых явлений, их угловые размеры, кривизну горизонта и толщину атмосферы, наблюдал и зарисовал солнечную корону. Все это я потом использовал в своих картинах, поэтому изображенное там высоко достоверно.

Более тридцати лет, наряду с основной работой, я трудился над живописным космосом: иногда то, что получалось, нравилось, но чаще я не был удовлетворен – уж очень неподатлив оригинал и беспределен в формах и цветоощущениях. Но все же я ближе к истине, чем другие художники, потому что я видел в натуре то, что потом изображал.

Вообще я считаю себя не любителем-дилетантом, а настоящим профессиональным художником, хотя и не имею диплома об окончании художественного учебного заведения. Ведь можно иметь соответствующий диплом и вместе с тем не быть в своем художественном творчестве профессионалом.

В 1966–2000 гг. у меня прошли персональные выставки в Москве, Белграде, Париже, Вене, Лас-Вегасе… В настоящее время мои картины находятся в музеях и частных коллекциях Германии, США, Чили, Киргизии, Казахстана, Узбекистана, а также в Калининграде, Астрахани, Владимире, Гагарине и других городах России.