Время подонков: хроника луганской перестройки

– Правильно. Малый народ не вырастит великого человека.

– Да. Но малый народ слишком уж цепляется за свою родину.

– Есть народ – патриот, есть властитель – предатель. У тех, кто продает родину, одна забота – не продешевить.

Светлое небо в звездах над Торонто внезапно закрывает темная туча, и начинает идти снег с дождем.

– Это наша обычная зимняя погода – то снег, то дождь, – как бы извиняется передо мной Борис. – Пойдем в бар, переждем непогоду?

Я соглашаюсь.

– Борис! А почему тебя так интересует Россия? Ты ж вырос в другой стране?

– Наверное, передалось от родителей. Они уже старые, но до сих пор рассуждают, спорят, ссорятся – а правильно ли они сделали, что уехали из Советского Союза? Вот я и впитал любовь к земле, меня родившей. Будем пить водку или пиво?

– Только пиво.

Мы заходим в бар. Борис идет к стойке бармена и заказывает два бокала пива. Я сижу за небольшим столиком и рассматриваю полутемную атмосферу бара, вижу услужливого бармена, который наливает пиво в кружки. Тихо, тепло и уютно в помещении – хочется закрыть глаза и подремать, ни о чем, не рассуждая и даже, не думая. Подходит Борис с пивом и садится рядом со мной. Он сейчас рассуждает о необходимости дружбы между народами. Дружба – это справедливо.

– Справедливости, как и денег, на всех не хватает. Бесполезно искать справедливость у тех, кто ее устанавливает.

Борис подтверждает мои слова:

– Справедливость – не может быть всеобщей. Каждый измеряет справедливость мерой ее полезности для себя.

Людей в баре немного и бармен выходит из-за стойки с полотенцем в руках и начинает протирать полированные поверхности столиков, пристально глядит в нашу сторону и постепенно приближается к нам. Вот он рядом, протирает соседний столик и смотрит, не отрываясь на меня, и восклицает на английском языке:

– Valera! Это ты?

Я слышу свое имя, поворачиваю голову к бармену и узнаю Романа Семерчука.

– Рома!? – в моем голосе неприкрытое удивление.

Такой встречи я бы не придумал и во сне. Но я не бросаюсь по-русски в его объятия и не хочу принимать его в свои. Мы вместе учились в институте, иногда встречались по работе, но никогда у нас не было с ним теплых, дружеских отношений. Но все равно такая встреча на далекой, чужой земле приятна. Он протягивает мне руку для приветствия, и я ее жму.

– А я смотрю, вот там за стойкой, и думаю, ты – это, или не – ты. Решил посмотреть поближе и понял, что это –ты.

– Садись, Рома, к нам. Расскажи о жизни…

Борис удивленно переводит взгляд с меня на Романа и, наконец, спрашивает:

– Вы друзья?

Я уклончиво отвечаю:

– Жили в одном городе – Луганске. Это случайная встреча.

– Это очень интересно.

Борис достает блокнот и начинает что-то писать, прислушиваясь к нашему разговору. О неожиданной встрече земляков, у него может получиться хороший материал: очерк, а может, статья.

Семерчук смотрит на меня не просто удивленно, но и радостно – неожиданная встреча с однокашником. Нежданная встреча должна быть теплой. Так и происходит.

– Ты давно из Луганска? – спрашивает Роман.

– Я уже живу не в Луганске, а в России.

– Все бегут от неньки…

– Не надо ей быть мачехой. Как ты здесь? Почему бармен? Говорили, что у тебя большое состояние, можешь всю жизнь прожить безбедно.

– Было состояние, и уже нет.

– Что же случилось?

– Обманули меня здесь, обобрали, как белку. Жена – Кристина уговорила меня вложить деньги в новое, начинающее дело. А я тогда еще не имел гражданства Канады. Поэтому оформили вложения на нее. А ее бывший муж стал директором фирмы. Когда мне дали гражданство, я решил переоформить вложенные деньги на себя, а мне Хрыстя отказала в этом. А потом Хрыстя, вообще, выгнала меня из дома и стала жить со старым мужем. Я начал судиться и последние деньги у меня выманили адвокаты. Я убедился, что дороже всего ценится слово адвоката – заберут у тебя все до последней нитки… Но суды встали на сторону бывшей жены, и я остался без денег.

– Профессиональная этика адвоката не имеет ничего общего с совестью. А как ты в бармены попал?

– Я с хозяйкой этого бара был раньше знаком. Она вдова, украинка. Вот мы сошлись с ней жить. Ты расскажи, как живешь, как наши знакомые, друзья?…

– Живем потихоньку…

– А как Матвеев? Сколько ему лет дали?

– Его оправдали.

– Как? Он же убийца!

– У него нашлись друзья из Израиля. У них оказалась пленка телеоператора, где видно, что девушку убил не он, а украинский фашист.

– Откуда у него друзья там оказались?

– Он дружил со многими людьми, несмотря на их национальность. А человек, получивший теплоту от другого человека, никогда не забудет этой теплоты и вернет теплоту в трудное время, втройне. Так получилось с Матвеевым. Ему помогли, потому что он к другим относился с человеческой теплотой.

– Если бы он сейчас мне встретился, – со злой угрозой проговорил Семерчук, – я бы ему показал. Я прошел такую школу капиталистического выживания, что сейчас бы ему не уступил, а порвал бы на мелкие клочья.