Время покупать черные перстни

Я глядел на фотографию и вдруг увидел, что рамка ее куда-то исчезла, как и стена за ней, а самолет, описав вираж, с хриплым рычанием устремился прямо на меня, целя в переносицу. За штурвалом сидел Варакса, и за мгновение до того, как в меня врезаться, он превратился в черный скелет, окутанный облаком золотистого пламени. Я заорал и проснулся. Оказалось, что рычание было моим собственным храпом и что я почти сполз на пол, а надо мной стоят Богдан и капитан-психолог. Капитан смотрел на меня с сочувствием, Варакса с ехидной ухмылкой. И спал же, мерзавец, не больше моего, а свеж, как огурчик. Как это ему удается?

Я, стараясь не краснеть и не глядя на них, восстановил исходную позу, а капитан, заминая неловкость, предложил Богдану сесть и перешел к делу.

— Я позвал вас посоветоваться насчет графика вахт. Полчаса назад у меня был Роберт Карлович, и он не сказал ничего утешительного. Больные войдут в форму не раньше, чем через три дня. Более половины «галерников» недееспособны. А лететь нам еще почти три тысячи километров. Мы с доктором прикидывали и так и этак, разбивали остатки четверок в разных вариантах… Все равно получается, что кому-то придется стоять две смены подряд. Когда я спросил доктора, кто лучше всего подходит для этого, он указал вас, Богдан Янович. Вот я и хочу обсудить с вами…

— Евгений Дмитриевич, — перебил капитана Варакса, — ну чего вы крутите? Вам нужно мое согласие стоять две смены? Да, пожалуйста, хоть круглые сутки! Если надо, то я и один смогу плазму держать. Не в этом дело…

— В чем же?

Варакса замялся, на его лице появилось давешнее выражение, когда он смотрел на Солнце.

— Я могу высказать свое мнение?

— Да, конечно.

Богдан подался вперед и, глядя в упор на капитана-психолога, сказал:

— Тогда я бы посоветовал немедленно прервать полет, приземлиться на любую подходящую площадку и погасить реактор.

Мы с капитаном ошеломленно уставились на Вараксу. Погасить реактор! Ну, Богдан! От кого угодно мог я ожидать такого, только не от него. Первым опомнился капитан:

— Вы это серьезно, Богдан Янович?!

— Нет, шутки шучу!

— Но… надеюсь, вы сознаете, что у нас с капитаном-штурманом должны быть очень веские основания, чтобы отдать такой приказ?

— Основания есть. Через несколько часов на Солнце произойдет мощная вспышка, а значит, тут у нас будет сильнейшая магнитная буря. Мы не сможем удержать плазму в переменном магнитном поле.

— Это опасение или твердая уверенность?

— Скажем так — серьезные опасения.

— Значит, все же не полная уверенность. Это раз. А во-вторых, откуда вы вообще ваяли, что будет вспышка? По радио что ли передавали?

Варакса на секунду замялся и поерзал в кресле.

— Я это просто чувствую. Можете назвать это интуицией. Но что вспышка будет — в этом я уверен.

Капитан смотрел на него недоверчиво.

— Как это вы можете чувствовать? Варакса недовольно скривился, снова поерзал.

— Я не могу этого объяснить. Чувствую, и все.

— И вы считаете, что мы должны принять такое решение, основываясь только на ваших субъективных ощущениях? Всего лишь час назад была связь с центром управления полетом, и ни о чем таком мне не говорили. Кому я должен верить?

Варакса мрачно молчал. Капитан вздохнул.

— Ну хорошо, Богдан Янович, если вы согласны стоять две вахты, то у меня к вам все. А насчет реактора… Что ж, обещаю вам, что ваши соображения будут приняты во внимание и рассмотрены самым серьезным образом.

Богдан зыркнул на нас глазами, молча поднялся и вышел.

Когда за ним закрылась дверь, капитан повернулся ко мне.

— Ну и что вы на это? Я пожал плечами.

— Не знаю, что и сказать. Но то, что именно он предлагает погасить реактор, говорит о многом. Мне кажется, надо прислушаться.

— Погасить несложно. Но сможем ли потом запустить — вот вопрос. А если не сможем и придется вызывать спасателей? Чем это обернется для проекта, вы знаете.

Это я знал очень хорошо.

«Цандер» был началом принципиально нового этапа в нашей космонавтике. История освоения космоса уже знала космические самолеты-орбитальники на химическом топливе — американские «шаттлы», наши «бураны». Но космического самолета на термоядерном приводе, способного совершать межпланетные перелеты, — такого еще не было. Правда, конкретно наш «Цандер» для космических просторов не предназначался. Это был просто самолет с термоядерной силовой установкой. В нынешнем полете испытывались главным образом реактор и экипаж. Нам требовалось облететь вокруг земного шара и доказать, что сменяющиеся четверки «галерников» способны поддерживать непрерывную работу реактора в течение сколь угодно долгого времени.

Как у всякого нового начинания, у проекта «Цандер» имелось немало влиятельных противников. В этом полете нам нужна была только победа. Малейшая неудача — и проект если и не зарубят, то задвинут в достаточно долгий ящик.

— В конце концов, — сказал я, — большую часть пути мы проделали. Осталось-то всего ничего.

— Не имеет значения. Противникам проекта мы сможем заткнуть глотки, только если выполним программу на все 100 % и приведем «Цандер» назад в Капустин Яр. Они к любой мелочи прицепятся.