Время предательства

– Вы должны перейти ко мне, – проговорила она, переводя взгляд с Терезы на стоящих за ней людей. – Быстро. Мы не знаем, когда они появятся.

– Кто? – спросил Жером. Он стоял пригнувшись, держа Анри за ошейник.

– Те, от кого вы прячетесь. Здесь они вас найдут. А ко мне, скорее всего, и не заглянут.

– С чего вы решили, что мы прячемся? – спросила Николь.

– А зачем еще вы сюда приехали? – ответила вопросом Мирна, проявляя все большее нетерпение. – На отпускников вы не похожи. И на любителей делать покупки в сельских магазинах – тоже. Когда мы увидели, что всю прошлую ночь вы работали в школе, а потом перенесли сюда коробки с документами, мы предположили, что что-то пошло не так.

Она обвела их внимательным взглядом.

– Мы ведь правы, верно? Они вычислили, где вы.

– Вы знаете, что предлагаете? – спросила Тереза.

– Безопасное место, – ответила Мирна. – Кому такое не требуется хотя бы раз в жизни?

– Люди, которые нас ищут, делают это не для того, чтобы поговорить, – сказала Тереза, глядя в глаза Мирне. – Им не нужны переговоры. Они даже угрожать нам не собираются. Они хотят нас убить. И вас они тоже убьют, если найдут нас в вашем доме. Боюсь, что безопасного места для нас нет.

Она хотела, чтобы Мирна поняла ее. Та стояла перед ней, явно испуганная, но исполненная решимости. «Как одна из фигур „Граждан Кале“[66], – подумала Тереза. – Или как те мальчики на витражном окне».

Мирна решительно кивнула:

– Арман не привез бы вас сюда, если бы не надеялся, что мы вас защитим. Где он? – Она заглянула в комнату.

– Он пытается их отвлечь, – сказала Николь, поняв наконец, почему шеф взял машину и телефон, которые явно сразу же окажутся под наблюдением.

– У него получится? – спросила Мирна.

– На какое-то время, – сказала Тереза. – Но они все равно придут за нами.

– Мы так и думали.

– Мы?

Мирна повернула голову к дороге, и Тереза посмотрела в ту же сторону. На заснеженной тропинке стояли Клара, Габри, Оливье, Рут и Роза.

Конец пути.

– Идемте, – сказала Мирна.

И они пошли.

– Bonjour. Меня зовут Арман Гамаш. Я служу в Квебекской полиции.

Он говорил тихо. Не шепотом, но достаточно тихо, чтобы девочки, которые стояли поодаль в коридоре, выглядывая из-за спины отца, не слышали его слов.

Вид у Гаэтана Вильнёва был разбитый. Он держался прямо только потому, что боялся свалиться и придавить своих детей. Девочкам не исполнилось еще и десяти, и они смотрели на Гамаша широко раскрытыми глазами. Гамаш не знал, утешит ли их та новость, которую он привез, или причинит еще больший вред. Или же от нее не пойдет и ряби по их океану скорби.

– Что вы хотите? – вяло спросил месье Вильнёв.

В нем не осталось сил для сопротивления. Но и за порог он Гамаша пока не пустил.

Гамаш продвинулся вперед на несколько дюймов:

– Я глава отдела по расследованию убийств.

Усталые глаза Вильнёва расширились. Он посмотрел на Гамаша и отошел в сторону, пропуская его.

– Это наши дочери – Меган и Кристиана.

Гамаш обратил внимание, что в местоимениях Вильнёв еще не перешел на единственное число.

– Bonjour, – сказал Гамаш девочкам и улыбнулся. Не лучезарной улыбкой, а просто теплой. И снова повернулся к их отцу. – Не могли бы мы поговорить с глазу на глаз?

– Девочки, идите поиграйте во дворе, – сказал месье Вильнёв.

Его слова прозвучали не как строгий приказ, а как добрая просьба. И девочки подчинились. Он закрыл дверь и провел Гамаша на маленькую, но милую кухню в задней части дома.

Здесь было прибрано, вся посуда вымыта, и Гамашу стало любопытно, сделал ли это Вильнёв, чтобы поддержать порядок в доме ради девочек, или сами девочки, чтобы поддержать порядок ради скорбящего и растерянного отца.

– Кофе? – предложил месье Вильнёв.

Гамаш принял предложение и, пока хозяин наливал ему кофе, оглядел кухню.

Одри Вильнёв присутствовала повсюду. В запахе корицы и мускатного ореха для праздничной выпечки, которую она, вероятно, приготовила. В фотографиях на холодильнике – счастливая семья улыбалась в объектив то на природе, то на дне рождения, то в Диснейуорлде.

В рисунках цветными карандашами, забранных в рамочки. В рисунках, которые только родителям кажутся произведениями искусства.

Несколько дней назад, до того как Одри Вильнёв уехала на работу и не вернулась, здесь был счастливый дом.

Вильнёв поставил кружки с кофе на стол, и двое мужчин сели друг против друга.

– У меня есть для вас кое-какая информация и вопросы, – начал Гамаш.

– Одри не покончила с собой.

Гамаш кивнул:

– Это пока неофициально, и я могу ошибаться…

– Но вы так считаете, да? Вы думаете, что Одри убили. Кто-то разделался с ней. И я тоже так думаю.

– У вас есть предположения о том, кто мог это сделать?

Жизнь и энергия вернулись в глаза Вильнёва. Он ненадолго задумался, потом отрицательно покачал головой.

– Не заметили никаких перемен? Посетителей, телефонных звонков?

И опять Вильнёв покачал головой:

– Ничего такого. Она в последние недели нервничала. Обычно она другая. Что-то ее беспокоило, но в последнее утро она выглядела лучше.

– Вы не знаете, что ее расстраивало? – спросил Гамаш.